Р. Паласио - Глава Джулиана

— Тем утром шел снег, было очень холодно. И в голове у меня вертелась только одна мысль: «В лесу я испорчу туфли!» На мне были новые красные туфельки, которые папа мне привез из большого города. Понимаешь? А, как я уже говорила, я была легкомысленной девчонкой — наверное, даже глупой! И я беспокоилась только о туфлях. Я ни разу не подумала: «А где же мама с папой? Если немцы собирались прийти за еврейскими детьми, то родителей они уже забрали?» О, нет. Я переживала только за свои красивые туфельки. И вместо того, чтобы последовать за Маки в лес, я улизнула и залезла на школьную колокольню. Наверху была маленькая комнатка, забитая ящиками и книжками, там я спряталась. Помню, как сижу там и думаю, что вот вечером, когда немцы уже уйдут, я вернусь домой и расскажу всё маме с папой. Вот какой я была дурехой, Джулиан!

Я кивнул. Как же так случилось, что раньше я не слышал этой истории?!

— А потом пришли немцы. В колокольне было узкое оконце, и я прекрасно все видела. Я смотрела, как они бегут в лес за детьми. Их быстро нашли. И все вернулись обратно: немцы, дети, партизан Маки.

Бабушка помолчала и несколько раз моргнула, а потом набрала в грудь побольше воздуха.

— Они застрелили Маки перед детьми, Джулиан, — тихо сказала она. — Он медленно опустился на снег. Дети плакали. Они плакали и когда их уводили прочь, построив в колонну. Одна из учительниц, мадмуазель Птижан, отправилась с ними — хотя она не была еврейкой! Она сказала, что не бросит своих детей! Никто никогда больше не видел ее, бедняжку. И вот тогда-то, Джулиан, я очнулась от своей глупости. Я больше не думала о красных туфельках. Я думала о друзьях, которых забрали. Я думала о родителях. Я ждала, когда наступит ночь и я смогу прокрасться к ним домой!

Но не все немцы ушли. Некоторые остались, вместе с французской полицией. Они обыскивали школу. И тут я поняла, что ищут меня! Да, меня и одного или двух других еврейских детей, которые не пошли в лес. Я вспомнила, что среди детей, которых уводили прочь, не было моей подружки Ракели. И Якоба, за которого все девочки хотели выйти замуж — такой он был красавчик. Где они были? Должно быть, прятались, как и я!

Потом я услышала скрип, Джулиан. На лестнице, шаги на лестнице, всё ближе и ближе. Я так перепугалась! Я вся сжалась и затаилась за ящиком, спрятала голову под каким-то одеялом.

Бабушка накрыла голову руками, показывая, как пряталась.

— И потом я разобрала, как кто-то шепчет мое имя. Это был не голос взрослого. А голос ребенка.

«Сара?» — прошептали снова.

Я выглянула из-под одеяла.

«Турто!» — отозвалась я в изумлении. Я так удивилась! Думаю, за все годы, что мы учились вместе, мы не обменялись друг с другом ни одним словом. И все же вот он, зовет меня по имени.

«Тут тебя найдут, — сказал он. — Следуй за мной».

И я пошла за ним, трясясь от ужаса. Мы пробрались к задней стене церкви, где была крипта, — я никогда там раньше не была, Джулиан! И мы ползли по крипте, чтобы немцы не увидели нас через окна. Они всё еще нас искали. Я слышала, как они нашли Ракель. Она кричала во дворе, когда ее уводили. Бедная Ракель!

Турто привел меня в подземелье под криптой. Мы спустились, наверное, на тысячу ступенек. Как ты можешь себе представить, для Турто это было не просто, с его ужасной хромотой и двумя палками, но он перескакивал через две ступеньки сразу, оглядываясь, чтобы проверить, успеваю ли я за ним.

Наконец мы дошли до какого-то коридора. Такого узкого, что, чтобы протиснуться по нему, нам приходилось передвигаться боком. И потом очутились в канализации, Джулиан! Я это, конечно, сразу поняла по запаху. Мы брели по колено в сточных водах. Можешь представить, какой там стоял запах. Вот уж досталось моим красным туфелькам!

Мы шли всю ночь. Было так холодно, Джулиан! А Турто бы таким добрым. Он отдал мне свое пальто. Это был на тот день самый благородный поступок, который кто-либо совершил для меня. Он тоже замерзал, но отдал мне свое пальто. А мне было так стыдно из-за того, как я раньше себя с ним вела. О, Джулиан, мне было очень стыдно!

Она закрыла рот ладонью и сглотнула. Потом допила вино и налила себе еще бокал.

— Канализация вела в Даннвилье, маленький городок километрах в пятнадцати от Обервиля. Мама и папа всегда избегали его из-за запаха: парижская канализация вытекала тут в огороды, сады и поля. Мы даже яблоки из Даннвилье не ели! А Турто тут жил. Он привел меня к себе домой, мы помылись водой из колодца, а потом он отвел меня в сарай на заднем дворе. Обернул меня в лошадиную попону и сказал ждать. И отправился за своими родителями.