Р. Паласио - Глава Джулиана

Поэтому я и сам не знаю. С одной стороны, я рад, что она пытается мне помочь. А с другой — я бы очень хотел, чтобы она остановилась.

Когда мы вернулись в школу с зимних каникул, больше всего меня бесило, что Джек снова дружил с Ави. После Хэллоуина они поссорились, и мы с Джеком опять были друганами. Но после каникул они стали не разлей вода.

Два жалких неудачника!

Я всем объяснил, что надо бойкотировать по-настоящему Джека, ради его же блага. Ему надо было выбрать, раз и навсегда, где он хочет быть: в команде Ави или команде Джулиана и всего остального мира. И мы стали полностью игнорировать Джека: не говорить с ним, не отвечать на его вопросы. Как будто его не существовало.

Будет у нас знать!

Вот тогда я и начал оставлять записки. Однажды на скамейке во дворе школы кто-то оставил записки на липких листочках, и это натолкнуло меня на идею. Я взял такой листок и написал почерком психопата-убийцы: «Тебя больше никто не любит!»

И, пока никто не видел, засунул через щель в шкафчик Джека. Когда он обнаружил записку, я стоял неподалеку и наблюдал за ним уголком глаза. Он обернулся к Генри, который рядом копался в своем шкафчике.

— Это Джулиан написал? — спросил Джек.

Но Генри — один из моих друганов, вы же помните? Он просто проигнорировал Джека, сделал вид, что ни звука не услышал. Джек смял листок, засунул в шкафчик и хлопнул дверью.

Когда Джек ушел, я подошел к Генри.

— У-ха-ха! — И сложил пальцы в «козу». Генри расхохотался.

В следующие дни я оставил еще несколько записок в шкафчике Джека. А потом стал подбрасывать их и Ави.

Они не были — повторяю, не были — бог весть чем. По большей части глупости. Не думал я, что кто-то может принять их всерьез. Они в самом деле были смешные.

Ну, для тех, у кого есть чувство юмора. По крайней мере, некоторые из них.

«От тебя несет, вонючка!»

«Урод!»

«Убирайся из нашей школы, орк!»

Никто не знал, что я пишу эти записки, только Генри и Майлз. А они поклялись держать всё в тайне.

Не знаю, как мистер Попкинс узнал о записках. Не думаю, что Джек или Ави сглупили настолько, чтобы донести на меня, ведь и они оставляли записки в моем шкафчике. Каким же тупым надо быть, чтобы настучать на кого-то, кто делает то же, что и ты сам?

Но вот что произошло. За несколько дней до поездки на турбазу, которую я ждал с таким нетерпением, маме позвонил директор Дженсен, начальник всех школ Бичера. Он сказал, что хочет кое-что обсудить с ней и папой, и назначил встречу.

Мама предположила, что, вероятно, речь пойдет о мистере Попкинсе, и, наверное, его увольняют. И у нее сразу улучшилось настроение.

Они пришли в школу к десяти утра и ждали директора Дженсена в его кабинете, как вдруг увидели, что в кабинет вхожу и я. Мисс Рубин вызвала меня из класса посреди урока и отвела сюда: я понятия не имел, что происходит. Я никогда раньше не был в кабинете директора Дженсена и, когда увидел маму и папу, был так же растерян, как они.

— Что происходит?! — спросила мама у мисс Рубин. Но прежде чем та успела ответить, в кабинет вошли мистер Попкинс и директор Дженсен.

Все обменялись рукопожатиями и улыбались во весь рот, здороваясь друг с другом. Мисс Рубин сказала, что ей надо возвращаться в класс, но что потом она позвонит маме и папе, чтобы все согласовать. Мама удивилась. Она явно стала подозревать, что, может, их вызвали в школу не из-за увольнения мистера Попкинса.

Директор Дженсен предложил нам сесть на диван напротив стола. Мистер Попкинс сел на стул рядом с нами, а директор Дженсен — за свой стол.

— Мелисса и Жюль, большое спасибо, что пришли, — сказал директор Дженсен родителям. Было странно, что он называл их по имени. Я знал, что они хорошо знакомы по совету попечителей, но звучало все равно непривычно. — Я знаю, что вы очень заняты. И уверен, что сейчас недоумеваете, почему я вас пригласил.

— Ну да… — Мамин голос дрогнул. Папа покашлял в кулак.

— Мы пригласили вас сюда потому, — продолжал директор Дженсен, — что, к сожалению, в нашем распоряжении оказались серьезные улики, и нам бы хотелось найти наилучший способ разрешить связанный с ними вопрос. Джулиан, ты догадываешься, о чем я сейчас говорю? — Он посмотрел на меня.

Я сделал круглые глаза.

— Я?! Нет.

Директор Дженсен одновременно улыбнулся и вздохнул. Снял очки.

— Понимаешь, — сказал он, глядя на меня, — в школе Бичера очень строго с травлей. Мы не терпим никаких ее форм и проявлений. Мы убеждены, что каждый наш ученик заслуживает права учиться в атмосфере заботы и уважения…