Михаил Жестев - Лето без каникул

— Это вам показалось, — ответил Игнашов. — Какой может быть спор, когда мы только что продемонстрировали полное единомыслие. Разве не так, Татьянка?

— И так и не так, — сказала Татьянка, хорошо поняв иронию Игнашова. — Скажи, почему ты поддержал Шеломова?

— Важно, что поддержал.

— Нет, важно почему поддержал.

— Ну, а почему ты поддержала? — спросила Яблочкина.

— Да потому, что на большее, чем работать в колхозе, я считаю себя не годной. Не удивляйтесь! Вот именно не годной. Спросите у ребят — знаем мы как следует химию? Нет. Ведь у нас целый год не было химика, и его заменял биолог. А кто преподавал язык? Добрая наша Анна Михайловна. Но ведь она только литератор… Да и если говорить о литературе… Нет, лучше не говорить… Вот Игнашов у нас считается лучшим по литературе… Ты, Юра, не обижайся на меня, но скажи по-честному, разве ты любишь литературу так, что не можешь жить без нее?

— Но к чему все это? — перебила Яблочкина.

— А к тому, что было бы сегодняшнее собрание или не было — все равно большинство из нас в вуз не поступит. Разве мы можем выдержать конкурс рядом с ребятами из города? Так уж лучше кем-то быть в колхозе, чем сознавать свою никчемность на экзаменах в институте… Вот только зря вы обидели Димку Толмачова… И еще напрасно Шеломов остается. Он физику знает. По-настоящему знает. Но я это так, к слову. А вообще хорошо, что мы остались. Вот теперь, наконец, мне ясно, на что я годна. Игорь, ты будешь корм возить, а я коров доить…

И, подхватив под руку Игнашова, сбежала с ним по ступенькам школьного подъезда. Яблочкина проводила Татьянку пристальным взглядом и спросила сурово:

— Комсомолка?

— Да!..

— А философия у нее не комсомольская. Ты, как комсорг, пригляди за ней.

Они прошли в школьный сквер. Присели на скамейку. Яблочкина медлила, потом проговорила, слегка оправляя с боков свою высокую прическу:

— Ну вот, начало сделано, Шеломов. Но только начало. Выступил хорошо. Коротко и энергично. Может быть, надо было побольше раскрыть свои мысли о колхозе.

Он плохо слушал ее. Ну что же она тянет? Бить — так наповал. А Яблочкина продолжала:

— Дело, однако, не в этом. Я бы хотела, чтобы ты понял, какую взял на себя ответственность…

Игорь весь сжался. Ну, держись! Но она сказала совсем не то, что со страхом он ждал:

— Шеломовское движение! Ты прежде всего отвечаешь за все. Своим именем. И как инициатор и как комсорг.

Игорь с трудом сдержал вздох облегчения. Пронесло! И уж совсем не слушал ее, хотя кивал головой в знак согласия.

— Требуй дисциплины, сознательности, строгого исполнения обязательств. Держи с нами связь. Будешь в городе — заходи в райком. А теперь идем к Русакову.

Так вот зачем она попросила подождать ее. Но что ему делать у председателя колхоза? А впрочем, чего гадать! К Русакову так к Русакову.

Они застали его в колхозной конторе. Подсаживаясь к столу, Яблочкина весело взглянула на Ивана Трофимовича.

— Помните наш разговор…

— Как не помнить. Уже договорился с одним столяром — будет ремонтировать парты, и в одном месте приглядел кровельное железо.

— Ну, и я не забыла свое обещание. Вы дали райкому согласие принять молодых рабочих — так вот принимайте. Я только что с собрания выпускников… Весь класс единогласно принял решение — остаться в колхозе…

— Спасибо, — не проявив особой радости, поблагодарил Русаков.

— Вы недовольны?

— Нет, нет… Отчего же?

— Не ждали?

— Очень даже ждал… И все эти дни много думал…

— А мы без канители разом все решили, — с гордостью сказала Яблочкина. — Принимайте ребят, а заодно знакомьтесь — Игорь Шеломов! Вы знакомы? Нет, Игоря Шеломова, инициатора движения вы не знали.

Они вышли от Русакова и направились к автобусной остановке. Не дойдя до остановки, Яблочкина протянула руку и произнесла тихо и даже с некоторой таинственностью:

— Игорь, я хочу предупредить тебя: мне что-то не нравится ваш Русаков. Я даже сама не знаю чем… Но он, кажется, деляга. Во всяком случае, если будет мешать, сообщи мне… Ну, будь здоров! Ты молодец! И, наверное, еще сам не отдаешь себе отчета, какое ты сделал большое дело.

И только после того, как Игорь попрощался с Яблочкиной, он вспомнил Андрея Кочергина. Где Андрюшка? Почему он ушел из класса? Игорь миновал базарную площадь, вышел к реке и свернул к небольшому дому, стоящему у самого берегового откоса. Не заходя в дом, направился в сарай, к летнему Андрюшкиному обиталищу.

Они были друзьями с детства, с того дня, когда Андрей подорвался на мине в лесу. Игорь тогда дотащил его до дороги и с первой попуткой привез в больницу. С того дня Андрей вошел в его жизнь. А потом стал другом в школе. И все эти годы словно не замечал Андрей своей инвалидности. Веселый, бойкий, он не только отбивался от ребят в случайных драках, но и наступал. Особенно когда пускал в ход свой костыль. Порой даже не Игорь защищал Андрея, а Андрей Игоря.