Константин Лагунов - Ромка Рамазан. Городок на бугре

«Ну уж. Нет уж. Это уж совсем уж никуда!» — разгневался Ромка. Подтолкнул коробку носом — и та кувырком на пол. Раскололась. Развалилась. И умолкла.

А на пороге Витя показался.

— Ты разбил мой новый магнитофон! — закричал он. — Негодяй! Я тебя…

Ромка на пол скок-поскок и стрелою за порог. Только белый хвост мелькнул.

Наступил тёплый синий летний вечер. Фомка и Артос вышли во двор. Побегали немножко, попрыгали, поболтали и сели под кустом, пригорюнились.

Вдруг Фомка подскочил, будто его оса ужалила. Свернул хвост восьмёркой.

Ты слышал?

Ничего не слышал, — нехотя ответил Артос.

Ромка нас зовёт.

Присни… — начал было Артос и не договорил.

Глаза у Артоса огромными стали. И будто бы лампочки в них засверкали.

— Я тоже слышал Ромкин голос. Он где-то здесь.

Огляделись друзья и увидели Ромкин бархатный нос под лопухом-подзаборником.

Кинулись они навстречу друг другу. И ну обниматься. И ну кувыркаться. И ну веселиться, скакать да резвиться.

Не заметили, как совсем стемнело. Звёзды загорелись в тёмно-синем небе. Окна засветились в доме. И шум машин на улице поутих.

Ну что, по домам? — спросил Артос.

Нет у меня больше дома, — грустно выговорил Ромка. — Пойду искать Степана Ивановича.

Куда? — Фомкин хвост свернулся вопросительным знаком.

На Самотлор. К нефтяникам.

— Что случилось? — удивился Артос. — Тебя кто-то обидел? Вздохнул Ромка и поведал друзьям о происшествии с магнитофоном.

— М-да, — Артос прищёлкнул клыками, — назад тебе дороги нет.

— И зачем ты этот говорящий ящик расшлёпал? — заворчал Фомка, скручивая хвост штопором.

Вместо ответа Ромка пропел:

Настал для нас Разлуки час, Простимся же, друзья. В последний раз Пожму сейчас Две верных лапы я.

— Давай же лапу, дружище Артос.

Отступил Артос на полшага и, браво выгнув худую грудь, твёрдо выговорил:

— Раз друг попал в беду — от друга не уйду. В любой огонь идым пойду за ним…

Тут и Фомка хоть и ворчливо и негромко, но зато ясно проговорил нараспев:

Пусть впереди нас ждёт беда, С друзьями буду я всегда. Куда друзья — туда и я. Иначе что мы за друзья?

Распушил Ромка рыжеватые усы. Раздул ноздри. В коричневых глазах загорелась удаль.

Значит, вместе?

Вместе! — гаркнул Артос.

Вместе! — уркнул Фомка.

Положив лапы друг другу на плечи, псы завели знаменитый и модный собачий танец — рок-кувырок.

Ах, какой это был танец! Начинался он с общего кувырка через голову. Потом — разбег, прыжок, двойное сальто. Потом — скок-поскок: передние лапы на земле — задние в воздухе, задние — на земле — передние в воздухе. А после, свернувшись клубком, они стали перекатываться друг через друга. Ромка — через Фомку, Артос — через Ромку.

Да всё быстрей перекатывались. Да всё выше подскакивали. И такую карусель раскрутили, не понять, где чей хвост, а где чьи лапы.

А город затихал, засыпал. Всё черней становилась ночь. Всё меньше светилось окон в домах. Опустели, стихли улицы.

Из неведомой звёздной дали прилетел лохматый ласковый Ветерок. Взворошил, взъерошил листву на деревьях. Потревожил спящих воробьят, и те испуганно запищали.

Пора, — спохватился Ромка.

Угу, — поддакнул Фомка. Шепнул Артос:

Да-да, пора.

И псы помчались со двора.

Они бежали неторопливой рысцой. Впереди — Ромка. Следом — Фомка. Сзади всех, задрав свой нос, тощий семенил Артос.

Остались позади ярко освещенные центральные улицы. Начались улочки поуже, потемней.

«Скоро городу конец, — подумал Ромка. — Начнётся поле, потом лес. Там и отдохнём».

Хотел сказать об этом, да вдруг впереди через дорогу метнулась длинная серая тень. Прижалась к забору, растаяла в темноте.

Друзья оборвали бег. Сгрудились.

Видели? — шёпотом спросил Ромка.

Ага, — ответил Артос.

Угу, — буркнул Фомка.

Стойте тут. Я на разведку.

Прижался Ромка животом к земле. Раздул чёрные ноздри. Встопорщил уши-лопушки. Навострил глаза. И пополз туда, где пропала серая тень.

Пахло разогретой землёй, хворостовым дымом, бензином и навозом. Из домов еле долетали человеческие голоса и музыка.

Но вот Ромкины ноздри учуяли странный тревожный запах. «Кто же это так пахнет?» В коричневых, широко раскрытых глазах плеснулась тревога. Ромка перестал дышать. Вытянулся в струнку. Поставил уши торчком. И услышал сопение и скрежет когтей.

«О! Да это кто-то подрывает стену. А за стеной поросята. Вон как они хрюкают…»