Эдуард Успенский - Лекции профессора Чайникова. Остров учёных. Пластмассовый дедушка

— Профессор, а что надо приготовить к завтрашнему занятию?

— Ах да. Приготовьте такую специальную прыгательную сетку — батут, электронную радиолампу — триод и научный прибор Миши Кувалдина с двумя сосудами и трубкой.

— Батут — это как в цирке? А кто будет на нем прыгать?

— Научная общественность. И широкие круги желающих.

Марина про себя решила, что она тоже — широкие круги желающих. И Миша Кувалдин так решил. Он сказал:

— Если бы я знал, что физика такая интересная, я бы давно три института бы закончил и академиком стал.

Но сколько они и все другие участники передачи ни ломали голову, они так и не могли понять — зачем профессору Чайникову понадобилась прыгательная сетка — батут. Тем более в лекциях о радиотехнике.

«Интересно, в чем придет профессор на лекцию в этот раз? — думала Марина Рубинова. — Может быть, в коньках?»

Профессор пришел в тренировочном костюме и в кедах. Он был суров и деловит. Он сразу спросил:

— Где батут?

Марина Рубинова сразу ответила:

— Тут!

— Очень хорошо, — сказал профессор и забрался на сетку. Он стал прыгать вверх и вниз, вверх и вниз, тренируясь, пока телевизионная бригада в студии готовилась к передаче: выставляла свет, прогревала аппаратуру.

Но оказалось, что летать над батутом непросто. Профессор Чайников все время почему-то переворачивался в воздухе и норовил опуститься в сетку головой, а не ногами. При этом он сплющивался, как гуттаперчивый, и на его лице проступали мелкие квадраты от сетки. Под конец он стал похож на тетрадку в клеточку. На нем можно было даже играть в крестики-нолики.

А однажды он вообще вылетел из сетки и приземлился на осветителя с фонарем. Было много шума и треска, и было много чайникового электричества.

Наконец все было готово. Даже движущаяся доска в стене, на которой можно было все писать.

— Начали! — сказал профессор и на глазах у всех телезрителей полез в сетку. Он стал прыгать на ней вверх и вниз и спрашивать:

— Дорогие товарищи телезрители, что я делаю?

Телезрители молчали, и чтобы как-то разрядить обстановку, Марина Рубинова ответила:

— Вы прыгаете на батуте.

— Вовсе ничего подобного. Я совершаю колебательный процесс. Видите — я подпрыгнул высоко. А теперь лечу вниз глубоко. Теперь снова подлетаю. И так далее… А вот сейчас я перестаю прыгать и постепенно останавливаюсь. Такие колебания называются затухающими.

Когда профессор окончательно затух, он попросил подозвать к нему Мишу Кувалдина:

— Где этот светоч разума, этот значительный маяк интеллигентности?

Значительный маяк интеллигентности немедленно предстал перед профессором. Он держал в руках два больших стеклянных шара. Между ними находилась большая катушка из стеклянной трубки. В одном из сосудов плескалась жидкость.

— Что это? — спросил профессор Чайников.

— Научный прибор сторожа моего папы для колебания жидкости. Он в сарае лежал.

— А… — неуверенно сказал профессор. — Это было на прошлом занятии…

Видно было, что он потерял интерес к колебательным процессам, связанным с жидкостью. Его научная мысль вела его дальше, к колебательным процессам на батуте.

— Вы видели, как я колебался на сетке? — спросил профессор у Миши.

— Видел.

— Как я колебался?

— Вверх, вниз. Вверх, вниз — ответил Миша.

— Могли бы вы зарисовать этот процесс? Сделать график?

— Нет, — испугался Миша. — Мы этого не проходили.

— А вы? — спросил знаменитый лектор Марину.

Марина не стала спорить. Она молча взяла мел и стала рисовать. Причем она сделала это так. Одной рукой приставила мел к доске, а другой включила большую красную кнопку на стене. Гибкая доска, как перила метрополитена, немедленно поехала направо, и мел сам стал рисовать ровную-преровную прямую линию.

— Это батут, — сказала Марина. Потом она нарисовала толстую точку на батуте. — А это вы.

После этого она начала приподнимать точку все выше и выше вверх.