Альберт Лиханов - День твоего рождения

Я представил, как будут стоять на дне моря старые печки, которые раньше людей согревали, и мне сделалось неуютно.

И тут послышались голоса.

Мы пошли по улице, миновали старые амбары и увидели избушку на курьих ножках. Окна и те покосились от старости.

Возле избушки стояли мужчины и о чем-то громко спорили. Мы подошли поближе. Поздоровались. Спорщики затихли ненадолго. Потом закричали опять. Оказалось, они и не спорят совсем. А, перебивая друг друга, что-то доказывают маленькой старухе.

Старуха была повязана темным платочком почти по самые глаза. Смотрела испуганно на кричавших. Губы у нее дрожали. Время от времени старушка глубоко вздыхала и упрямо повторяла:

- Никак не могу!

- Пожалуйста! - кричали люди.

- Очень просим!

- Там же лучше!

- Никак не могу! - отвечала старушка.

- Новый дом! - кричали мужчины.

- Бесплатно!

- Все удобства!

- Никак не могу! - отвечала старушка.

- Да что с ней разговаривать! - крикнул один.

- Грузи в машину, и дело с концом! - гаркнул второй.

- Прощайся, Яковлевна! - велел третий.

- Никак не могу! - сказала упрямо старушка и шмыгнула носом.

Мужчины двинулись было к избушке, решительно загибая рукава, но один оглянулся на нас и сказал:

- Постойте-ка, да это никак генерал Рыбаков!

Человек подошел к дедушке, снял кепку, оголив лысую голову, и сказал:

- А я вас еле узнал, товарищ Рыбаков. Зимой вас видел, когда из снега откапывались. Я тоже в штабе был.

Дед молча кивнул. Лысый мужчина неловко переминался. Может, неудобно было, что на старушку кричали.

- Товарищ генерал! - воскликнул он вдруг обрадованно. - Может, вы нам поможете? Вот старушка у нас есть. Хороший дом ей на новом месте колхоз построил. Бесплатно! Живи, радуйся! А она никак со своей хибарой проститься не желает!

- Чем же я помогу? - удивился дедушка.

- Как же! - обрадовался мужчина. - Вы все-таки генерал! Авось послушает!

- Коли авось, давай попробуем, - ответил дед, подошел к старушке, поклонился.

- Неужто генерал? - удивилась старушка, разглядывая деда.

Потом вдруг засуетилась. Убежала в избушку. Вышла, прижимая к себе фотокарточку в деревянной рамке.

- Может, видел где, а? - с надеждой спросила она дедушку, повернув к нему рамку. - Коля, мой сынок. Пропал без вести.

Дедушка взял фотографию, долго смотрел на нее.

- Нет, - сказал, помолчав. - Не видел.

- Может, еще живой? - спросила нерешительно старушка, теребя темный фартук.

Дедушка задумался. Разглядывая снимок, покачивал головой. Потом спросил:

- Ждешь, мать?

- Вот пристали, окаянные, и все! - ответила старушка. - «Давай уезжай». Как же я уеду-то? Вдруг Коля придет? А тут ничего и нету. Одна вода.

Дед помолчал. Сказал негромко:

- Это ты зря, мать. Придет твой Коля, найдет и на новом месте. Не сомневайся.

Старуха надвинула платок на самые глаза, всхлипнула, постояла. Вошла в избу. Вернулась быстро с белым узелком - заметно было, что на дне лежит фотография в рамке.

Повернулась к избе. Перекрестилась сама. Перекрестила избу.

- Что, Яковлевна? - спросил лысый мужчина, и голос у него дрогнул: - Палить?

- Пали, родимую, - ответила старуха и заплакала.

Не первый раз я видел, как старики плачут. Одинаково плачут. Лицо совсем и не плачет, а слезы текут.

Лысый мужчина сказал негромко:

- Ну! С богом!

Другие взяли ведра и пошли плескать на крыши амбаров, на старухину избушку. Потом небо побледнело. Высокие языки пламени взметнулись над деревней.

От пламени стало жарко, мы отошли подальше.

- Как в отступлении, - грустно сказал дедушка.

- Но это же наступление! - воскликнул отец.

- Зачем они жгут? - удивился я.

- Положено по инструкции, - ответила мама. - Что не нужно и засоряет местность, надо сжечь. Из санитарных соображений.

Мы уезжали молча.

Уже домой мы вернулись, а мне долго еще мерещилась фигурка старухи с белым узелком в руке. Я глядел ей вслед, и сердце мое сжималось от жалости…

Потом дедушку пригласил начальник стройки.

- Проект понравился, - сказал отец, - хотят, чтобы ты командовал взрывом.

Вот здорово! Не зря дедушка на складе считал часами. Высчитал: одним взрывом - целая площадь для монтажа турбин.

К взрыву готовились долго. Не один день. По утрам дед уезжал с отцом на стройку. Возвращался поздно, пропыленный, прожаренный солнцем, просоленный потом.

Наконец сказал мне:

- Завтра в полдень!

Я спросил:

- Кешку можно позвать?

- Нужно! - воскликнул дедушка и добавил с гордостью: - Это самый большой взрыв в моей жизни.