Владимир Алеников - Приключения Петрова и Васечкина, обыкновенные и невероятные

Васечкин вздрогнул и молниеносно вскочил с места.

— Америку открыл Петров! — радостно отчеканил он.

— Так — нахмурилась Эмма Марковна. — Ну-ка, Васечкин, иди к доске! И когда это ты успел столько пятерок нахватать? — сказала она, с удивлением глядя в журнал. — Расскажи-ка нам, что ты знаешь о Христофоре Колумбе?

Васечкин вышел к доске.

— Христофор Колумб! — бодро начал он. — Колумб Христофор…

— Так, — сказала Эмма Марковна, — дальше. Что он открыл, Колумб?

— Магелланов пролив! — отчаянно выдохнул Васечкин.

В классе засмеялись.

— И море Лаптевых заодно, — ехидно вставил Горошко.

— Старцева! — сказала Эмма Марковна. — Помоги Васечкину.

— Христофор Колумб открыл Америку! — со знанием дела произнесла Маша.

— Молодец, Старцева, садись!

Прозвенел звонок.

— Ничего не понимаю, Васечкин, — сказала Эмма Марковна, глядя в журнал. — Ведь у тебя за этот материал уже стоит пятерка! Ты, наверное, плохо себя чувствуешь? Не мог же ты сразу все забыть! Ну иди, садись, я тебе ничего ставить не буду!

Покрасневший Васечкин поплелся на место под насмешливым взглядом Маши.

— Подумаешь, отличница, — сказал Петров, глядя, как Маша независимо выходит из класса. — Ты у нас теперь тоже отличник!

Васечкин промолчал, угрюмо посмотрев на Петрова. Петров же истолковал этот взгляд по-своему.

— Идем! — сказал он. — Сейчас мы ей покажем!

И Петров решительно двинулся к выходу вслед за Машей. Что именно он собирался показать, как всегда, было непонятно не только Васечкину, но, пожалуй, и ему самому. Однако настроен он был по-боевому. Васечкину ничего не оставалось, как двинуться за ним.

В коридоре Маша беседовала с маленьким Вовой Сидоровым.

— Понимаешь, Маша, — с жаром объяснял умный Вова, — если в данном случае синус умножить на косинус…

— То получится тангенс с котангенсом! — паясничая, произнес подошедший Васечкин красивые и мало понятные ему слова.

— Ага! — подтвердил Петров.

— Пожалуйста, не мешайте нам разговаривать! — вибрирующим от волнения голосом произнес Сидоров и демонстративно повернулся спиной к нашим героям. — Так вот, Маша, если синус…

Но договорить ему не удалось.

— А хочешь, Сидоров, — сказал Петров, — я на тебя дуну, и ты улетишь?

— Он не хочет! — вступилась Маша. — Отстань, Петров!

. — Нет, хочу! — заявил Сидоров. — Пусть дунет! Пусть попробует!

— Ладно! — сказал Петров и дунул.

Сидоров улетел.

Маша посмотрела ему вслед и повернулась к Петрову.

— Ты, Петров, дурак и хулиган! — сказала она и пошла в ту сторону, куда улетел Сидоров. — И ты, Васечкин, тоже! — добавила она, повернувшись.

— А при чем здесь Васечкин? — возмутился Васечкин.

— Васечкин — отличник! — сказал Петров.

Но Маша уже ушла.

Следующим уроком был урок труда.

Вся мужская половина 4-го «Б» делала табуретки. Учитель Николай Иваныч ходил по мастерской, проверяя, как движется забота. Подойдя к верстаку Петрова, он в недоумении остановился.

Петров пилил. Но как! Ножовка его двигалась с такой скоростью, что разглядеть ее было невозможно. Видно было только облако из опилок, да слышен был звук, напоминавший звук пропеллера у самолета.

Прежде чем Николай Иваныч успел вмешаться, Петров распилил доску, деревянные тиски, в которых была зажата доска, сам верстак и, наверное, пилил бы дальше, если бы раскалившаяся докрасна пила не завязалась в конце концов узлом, потеряв присущую ей гибкость…

В мастерской стало очень тихо. Все столпились вокруг Петрова и молча разглядывали обломки того, что только что еще было нужными и полезными вещами.

Между тем раскаленная пила, которую выпустил из рук Петров, упала на опилки. Опилки немедленно начали тлеть и дымиться.

Первым опомнился Николай Иваныч. Он сорвал со стены огнетушитель, и пенная струя, забившая из него, с шипением залила начинавшийся пожар, заодно с головы до ног окатив Петрова.

Тут опомнился Васечкин и тоже решил принять участие в происходящем.

— Пожар!!! — заорал он и, в мгновение ока схватив с учительского стола графин с водой, подбежал, думая вылить его на пилу, но, поскольку под пеной никакой пилы не было видно, Васечкин, замешкавшись на секунду, вылил его на Петрова.

Петров вытер стекавшую с лица пену, протер глаза, посмотрел на Васечкина и тихо сказал:

— Ну, спасибо тебе, Васечкин!

— Ах, дворник? — участливо спросил Николай Иваныч.

— Ну да, в смысле фокусник!..

— Ах, фокусник? — вкрадчиво подхватил Николай Иваныч.