Владимир Алеников - Приключения Петрова и Васечкина, обыкновенные и невероятные

В общем, пошел я за ними так, знаете, не спеша, чтобы особого внимания не привлекать. Иду и жду подходящего момента. Я ведь уже объяснял: в этом деле самое важное — терпение!

А Маша вдруг остановилась и на что-то уставилась. И Петров с Королевым тоже молча стоят. Что это, думаю, они там нашли интересного? Подхожу ближе, приглядываюсь, а они, оказывается, на пустой постамент смотрят, на котором раньше пионер с горном стоял. И чего это, думаю, его рассматривать, постамент этот. Он уже здесь лет сто стоит по крайней мере!

А пока я так думал, честно признаюсь, расслабился, бдительность, можно сказать, потерял. Маша меня и заметила. Ну, ясное дело, обрадовалась. Васечкин, говорит, ты-то как раз нам и нужен, иди-ка сюда!

Ну, я и подхожу, как дурак, ничего такого не подозреваю. Чего, спрашиваю, надо? Наверное, думаю, сейчас чего-нибудь помочь попросит. У меня уже в голове, между прочим, сразу причин пять придумалось, почему я этого сделать не могу, того, о чем она попросит.

А Маша так ласково-ласково вдруг спрашивает: «Скажи, пожалуйста, Васечкин, ты барабанить умеешь?»

Ну, думаю, это другое дело, это я запросто.

«Могу!» — говорю.

А она командует: «А ну, Петров, дай-ка ему барабан!»

Ну, Петров такое лицо сделал, как будто он со мной вообще не знаком и первый раз видит, и барабан мне дал. И палочки тоже.

Я барабан люблю. Звук у него такой отличный, приятный такой. Особенно если с размаху бабахнуть! Так что повесил я его на шею, палочки в руки взял и только решил «зорьку» им отбарабанить, уже даже и палочки поднял, как Маша вдруг ласково так говорит: «Замри, Васечкин!»

Как гром среди ясного неба! Вот уж действительно прищучила она меня! Ну, я замер, конечно. А что делать?! Ведь эту дурацкую игру на совете дружины пока не отменили.

А Маша на меня Петрову с Королевым показывает и спокойно так говорит: «Ставьте его!»

Ну, они, понятное дело, рады стараться, под руки меня подхватили и на постамент поставили. А сами

гогочут вовсю, остановиться не могут. А чего тут, спрашивается, смешного? Это ж надо! Ведь, главное, предупреждала меня Инна Андреевна: думай, Васечкин, про последствия! Но разве ж про такие последствия можно подумать?! А кроме того, если про такое все время думать, то как тогда вообще на свете жить? Ведь от тоски помереть можно!

В общем, я тогда всю вторую смену так и простоял как статуя. А Вова Сидоров сказал: «Ъл, Васечкин, стоишь, как памятник самому себе».

А Яблочкина добавила: «Как памятник собственной дурости!»

Подумаешь! Сама-то больно умная!

Они ведь все тогда прибегали на меня смотреть: и Горошко, и Герка Скворцов, и Рогожин с Люлиным, и даже Смолкин со своей пирамидой. И пока не обхохотались так, что животы болеть начали, не успокоились.

И даже Петров, между прочим, подхихикивал. Тоже мне друг называется!

Но знаете, что самое интересное? Что они все-таки дружно решили, что «замри!» — это классная игра!

Так что получается, на самом деле у них с чувством юмора полный порядок.

В общем, в конце концов, когда они отсмеялись все, Маша и говорит: «Эх ты, памятник! Ладно уж, Васечкин, отомри!»

Я тут же отмер, слез с пьедестала и говорю: «Ладно, ладно, Маша!»

А сам думаю, увидим еще, кто последний смеяться будет. Я еще такое придумаю, что они все ахнут! Хоть целый день думать буду. Со всеми последствиями!

А началось все с… медали. Да, да, самой настоящей золотой медали «За первое место по художественной гимнастике». И извлекали эту медаль из сафьяновой коробочки, и как же замечательно она блестела на тщательно отутюженном белоснежном школьном фартуке!

А принадлежал этот фартук, как вы, наверное, уже догадались, «предмету поклонения и недосягаемому идеалу» наших героев, круглой отличнице, синеглазой Маше Старцевой.

— Ура-а-а-а! — радостно заорал весь 4-й «Б».

— Ура! — подхватили остальные младшие классы, выстроившиеся на торжественную линейку во дворе школы.

— Ура! — подхватила вся школьная администрация во главе с директором Владимиром Федоровичем.

— Трэ, трэ бьен! — воскликнула классная руководительница, учительница французского языка Инна Андреевна и смахнула непрошеную слезу.

— Точно! — подтвердил Игорь Михайлович, учитель физкультуры, подкручивая ус. — Молодец девчонка! Так держать!

Итак, весь 4-й «Б» единодушно приветствовал… хотя нет, простите, 4-й «Б» присутствовал на линейке явно не в полном составе. Где же наши герои? Где Петров и Васечкин?