Фрида Нильсон - Тонкий меч

Господин Смерть смахнул слезу с гладкой щеки.

— Я знаю, как вы, люди, относитесь к моим крошкам. Вы их совсем не цените. Я видел то противное приспособление, которое вы называете мухобойкой. Иногда мне кажется, что я готов возненавидеть вас за вашу жестокость.

— В самом деле?

— Но ведь вы не виноваты в своих недостатках, — продолжил он. — Я не могу сердиться на вас, зная, насколько вы несовершенны.

Он пару раз всхлипнул. По верхней губе скатилась слеза.

— Может быть, помоем посуду? — напомнил я.

— Да, конечно, — улыбнулся Господин Смерть, почти так же беззаботно, как прежде. Он дунул себе на палец — муха взлетела и исчезла.

— А что происходит с посланницей, которая умирает? — спросил я, пока мы шли к подносу с блюдцами и тарелками. — Ты тоже вскрываешь ее оболочку?

— Нет, своих крошек я не трогаю. Не знаю, что с ними случается дальше. Возможно, они в конце концов превращаются в прах, — ответил Господин Смерть.

Мы шли по саду, утопавшему в золотых лучах вечернего солнца. В воздухе стоял прекрасный цветочный аромат: пионы, маки, акониты, примулы…

Когда мы спустились в кухню, Господин Смерть потрогал серую воду, оставшуюся в корыте после Свавы.

— Фу… — Он со вздохом огляделся вокруг. Нашел в завалах на буфете щетку для мытья посуды. А вот полотенец, сколько ни искал, не смог отыскать. По крайней мере, чистых. — Схожу в кладовую, — решил он. — А ты пока начинай.

— Ладно, — согласился я и закатал рукава. Господин Смерть удалился прочь по коридору.

Вода в корыте была жирной. Банке использовал при выпечке очень много миндального масла и орехового крема, так что с отмыванием тарелок потом возникали сложности. Следовало бы согреть новую воду, но огонь в печи потух. Наверное, мыло поможет делу? Я открыл дверцу буфета, присел на корточки и стал рыться среди мисок и скалок, но мыла не нашел.

Я поднялся и, едва закрыв дверцу, вздрогнул и в ужасе отшатнулся. На буфете сидела посланница и потирала лапки. Была ли это та же самая, что отдыхала на пальце у Господина Смерть? Может, она полетела за нами, а мы не заметили?

— Тебе нельзя сюда! — крикнул я. — Слышишь? Прочь!

Гадкая тварь прекратила потирать лапки и уставилась на меня. Голова у нее вращалась толчками, словно механическая. Что она тут делает? Неужели измеряет отпущенное мне время? Что, если она чует, когда я умру?

— Прекрати сейчас же! — велел я. — Убирайся!

Муха взлетела и принялась кружить над моей головой. Меня охватила паника. Я отчаянно замахал руками, отгоняя ее. Когда муха снова села на буфет, я, не задумываясь, прихлопнул ее рукой.

И сразу же похолодел, увидев на ладони серое липкое пятно и торчащие лапки. Голова оторвалась и висела на тоненькой ниточке. Я пришел в ужас от этой картины. Но больше всего я боялся того, что скажет Господин Смерть.

Нет, он не должен об этом узнать! Надо побыстрее спрятать тельце, пока он не вернулся. На полу стояло мусорное ведро, почти пустое — только фруктовые очистки на дне да обгоревшая прихватка. Я опустился на колени и стряхнул на нее муху. Потом встал, взял немытую тарелку, соскреб с нее остатки торта и бросил сверху. В следующий миг в дверях появился Господин Смерть.

— Все в порядке, Саша? — спросил он. — Ты белый как мел.

— Ничего страшного, — ответил я и поспешно сунул руки в корыто с водой, чтобы смыть все следы. — Нашел полотенце?

— Конечно! — прощебетал Господин Смерть. — Давай так: ты моешь — я вытираю?

— Ладно.

Он встал рядом, держа наготове полотенце.

— Ты правда здоров? Что-то ты как на иголках.

— А мыла здесь нет? — спросил я. — Без этого нам не вымыть посуду дочиста.

— Не беспокойся: она будет достаточно чистой. Не стоит делать из мухи слона.

Вдоме Господина Смерть меня, Трине, Принцессу и Хёдера поселили в одной общей спальне, и мы быстро устроили там кавардак. Повсюду валялись плащи, куртки и башмаки, а на ночном столике стояло блюдце с миндальным тортом, от которого уже попахивало. Кровати оставались незастеленными с утра до вечера. Под карнизом, на котором обычно спал Хёдер, скопилась куча перьев.

В тот день мы решили построить хижину. Стащили с кроватей матрасы и поставили торчком — это были стены. Потом накрыли их одеялом вместо крыши. Когда все было готово, мы забрались внутрь. Но Трине захотелось добавить подушки, чтобы стало еще уютнее. Он выбежал из нашей хижины, и мы слышали, как он шарил по комнате, собирая разбросанные подушки. Внезапно наш друг выкрикнул: