Лемони Сникет - Тридцать три несчастья. Том 4. Занавес опускается [книги 11-13] [сборник litres]

– Судья Штраус! – воскликнула Вайолет.

– Джером Скволор! – завопил Клаус.

– Наконец-то я нашла вас, – сказала судья и, сняв очки, промокнула глаза и обняла всех сирот по очереди. – Я боялась, что никогда больше вас не увижу. И как это я позволила этому скудоумному банкиру вас забрать? Никогда себе не прощу!

– А я никогда не прощу себе, что ушел от вас, – сказал Джером, которому не повезло быть женатым на Эсме Скволор. – Плохой из меня опекун.

– А из меня вообще никакой, – сказала судья Штраус. – Когда вас увезли в том автомобиле, я сразу поняла, как виновата перед вами, а когда узнала о страшной судьбе доктора Монтгомери, то принялась вас искать. Потом мне довелось встретить и других людей, которые сражались с негодяями и мерзавцами этого мира, но мне так хотелось найти вас самой – хотя бы ради того, чтобы извиниться.

– И я хочу извиниться, – сказал Джером. – Как только я услышал о том, какая беда случилась с вами в Городе Почитателей Ворон, то начал собственное волонтерское расследование. Волонтеры повсюду оставляли послания для Ж. С., и я думал, они адресованы мне…

– А я думала, они адресованы мне, – сказала судья Штраус.

– Но как же так? – удивилась Вайолет. – Ведь ваши инициалы вовсе не Ж. С.!

– Французск! – воскликнула Солнышко.

Старшие Бодлеры переглянулись. Их сестра, как всегда, была права: ведь по-французски Джерома звали Жером, а судью Штраус – Жюстис Строс.

– На свете очень много людей с инициалами «Ж. С.», – улыбнулась судья, – и мы причисляли себя к ним.

– Хотя я чувствовал себя самозванцем, – сказал Джером.

– Вы не самозванцы, – сказал Дьюи. – Вы волонтеры. – Он посмотрел на Бодлеров. – Эти люди оказали нам безмерную помощь, – сказал он, имея в виду «Сделали нам много хорошего». – Судья Штраус изложила подробности вашего дела другим судьям в Верховном суде. А Джером Скволор провел критическое исследование несправедливости и написал всеобщую ее историю.

– Меня вдохновила супруга, – признался Джером, снимая глазной подкрепитель видения. – Где бы я ни искал вас, Бодлеры, всюду натыкался на эгоистичные планы завладеть вашим состоянием. Я читал книги о несправедливости во всех библиотеках, где вы побывали, и в результате сам написал книгу. «Отвратительные и лицемерные аферисты-финансисты» – книга о ненасытных негодяях, вероломных подругах, неумелых банкирах и всех прочих людях, из-за которых на свете столько несправедливости.

– Но что бы мы ни делали, – сказала судья Штраус, – мы не в состоянии исправить тот ущерб, который нанесли вам, Бодлеры.

– Судья права, – сказал Джером. – Нам следовало бы быть такими же благородными, как вы.

– Вы достаточно благородны, – сказала Вайолет, и ее брат и сестра согласно кивнули, а судья и специалист по несправедливости снова их обняли.

Когда кто-то вас разочаровал, как судья Штраус и Джером Скволор – Бодлеров, продолжить знакомство с ним может оказаться трудным, даже если за истекшее время этот человек совершил тысячу добрых дел. Кое-кто станет твердить, что нужно прощать всех, даже того, кто безмерно вас разочаровал. Еще кое-кто скажет, что нельзя прощать никого и нужно хлопнуть дверью, как бы перед вами ни извинялись. Вторая из этих точек зрения сулит, несомненно, гораздо больше развлечений, но хлопать дверью всякий раз, когда вас кто-то разочарует, может быть утомительно, ведь все всех постоянно разочаровывают, а хлопать дверью каждую секунду не получится. Когда Бодлеры вспоминали, какой ущерб нанесли им оба Ж. С., у них возникало такое чувство, будто когда-то их ударили и синяк почти исчез, но трогать его еще больно, и когда его трогаешь, то хочется хлопнуть дверью. Но тем вечером – или, точнее, тем ранним утром среды – сиротам не хотелось громко хлопать дверью отеля и будить безмятежно спящих негодяев. Сироты решили простить двоих Ж. С. и обнять их, несмотря на разочарование.

– Не хочу мешать вашей радостной встрече, – сказал Дьюи, – но у нас много дел, волонтеры. Как давным-давно сказал один из первых волонтеров, «хотя мальчишки бросаются в лягушек камнями понарошку, лягушки гибнут не понарошку, а по-настоящему».

– Кстати, о лягушках, – сказала судья Штраус. – К сожалению, вынуждена сообщить, что другую сторону пруда мне совсем не видно. Эти глазные подкрепители видения прекрасно действуют при дневном свете, но после заката смотреть через солнечные очки – это как высматривать ворона, одиноко парящего в беспросветной ночи, а его-то мы и ищем.