Лемони Сникет - Тридцать три несчастья. Том 4. Занавес опускается [книги 11-13] [сборник litres]

– Где Бодлеры? – закричал, видимо, Эрнест. – Я их задержу!

– В лифте! – закричала женщина с волосами, но без бороды из дальнего конца вестибюля, однако двери уже закрылись.

– Вызовите пожарных! – отчаянно закричала Вайолет.

– Которых? – был ответ, однако дети не поняли, кто им ответил – Франк или Эрнест. Не успели Бодлеры бросить последний взгляд на волонтеров и негодяев, двери закрылись, и лифт поехал на второй этаж.

– Эти судьи обещали, что если я подожду до завтра, то увижу поражение всех моих врагов, – проворчал Граф Олаф, – а теперь сами же всех на меня натравливают! Так и знал – когда-нибудь и они меня подведут!

Бодлерам было некогда напоминать Олафу, что он и сам подвел судей, собравшись отравить их медузообразным мицелием вместе со всеми, кто был в вестибюле, поскольку лифт остановился на втором этаже и открыл двери.

– В отеле пожар! – закричал Клаус в коридор. – Пожалуйста, покиньте здание!

– Пожар? – спросила Эсме Скволор. К удивлению Бодлеров, коварная женщина не сняла повязки, но, возможно, она решила, будто полоса черной ткани на глазах – это модно. – Кто сказал?

– Клаус Бодлер, – сказал Клаус Бодлер. – Уходите из отеля!

– Не слушайте этого кексолиза! – заверещала Кармелита Спатс, которая носилась по коридору, шлепая рукой по всем узорным вазам. – Он пытается от нас улизнуть! Давайте снимем повязки и подсмотрим!

– Не вздумайте снимать повязки! – закричал Граф Олаф. – Эти Бодлеры виновны в неуважении к суду и пытаются заманить вас в ту же ловушку! Никакого пожара нет! Не покидайте отель ни при каких обстоятельствах!

– Мы никуда вас не заманиваем! – закричал Клаус. – Это Олаф вас заманивает! Пожалуйста, послушайтесь нас!

– Не знаю, кому и верить, – презрительно скривилась Эсме Скволор. – Вы, сироты, такие же подлецы, как и мой бывший приятель.

– Оставьте нас в покое! – велела Кармелита, натыкаясь на стену. – Мы сами разберемся!

Двери закрылись, прежде чем Бодлеры успели продолжить спор, – и больше им уже никогда не пришлось спорить ни с этой неприятной женщиной, ни с этой неприятной девочкой. Вскоре лифт приехал на третий этаж, и Солнышко, набрав побольше воздуха, чтобы все, и злодеи, и благородные люди, слышали ее голосок, закричала.

– Пожар! – закричала она. – Ходите по лестницам! Никаких лифтов!

– Солнышко Бодлер? – крикнул в ответ мистер По, узнав голос своей подопечной. Лицом банкир стоял совершенно не в ту сторону и прижимал к черной повязке белый носовой платок. – Не следует добавлять к перечню своих преступлений еще и ложный сигнал о пожаре! Ты и так виновна в неуважении к суду, а может быть, и в убийстве!

– Это не ложный сигнал! – воскликнула судья Штраус. – Мистер По, отель действительно горит! Пожалуйста, бегите!

– Не могу, – ответил мистер По, кашляя в платок. – Я при исполнении служебных обязанностей: слежу за делами Бодлеров и распоряжаюсь состоянием их роди…

Двери лифта закрылись, оборвав мистера По на полуслове, и Бодлеры в последний раз уехали от банкира, и вынужден с огорчением сообщить, что на каждом этаже более или менее повторялась та же история.

На третьем этаже Бодлеры увидели миссис Басс, на которой по-прежнему красовался крошечный белокурый паричок, словно снежная шапка на вершине горы, а глаза были по-прежнему завязаны черной тканью поверх узкой полумаски, а на седьмом этаже видели мистера Ремору, который бродил там вместе с завучем Ниро. Они видели и Джеральдину Жюльен, которая нащупывала дорогу микрофоном, как слепой – белой тросточкой, и они видели Чарльза и Сэра, которые взялись за руки, чтобы не потерять друг друга, и они видели Кевина, Хьюго и Колетт, державших липучку для птиц, которую вывесил за окно сауны Клаус, и они видели, как мистер Леско спорит с миссис Морроу, и они видели мужчину с гитарой, который знакомился с женщиной в шляпке в виде вороны, и еще многих людей, в которых не узнали ни волонтеров, ни негодяев, – все эти люди бродили по коридорам отеля, пытаясь поймать всякого, кто покажется им подозрительным. Одни из них верили Бодлерам, когда те сообщали им о пожаре, а другие верили Графу Олафу, когда тот сообщал им, что Бодлеры лгут, когда говорят о пожаре. Но лифт останавливался на каждом этаже совсем ненадолго, и всех этих людей дети видели лишь мельком. Они слышали, как миссис Басс пробормотала что-то об ожидающем ее автомобиле и как мистер Ремора спросил что-то о жареных бананах. Они слышали, как Ниро вспомнил о своей скрипке, а Джеральдина запищала про заголовки, а Чарльз с Сэром начали препираться о том, выгодны пожары деревообрабатывающей промышленности или нет. Они слышали, как Хьюго спросил, действует ли еще план касательно hors d’oeuvres , и слышали, как Колетт спросила, не нужно ли будет ощипать ворон, и слышали, как Кевин жалуется на то, что не знает, какой рукой держать липучку для птиц – правой или левой, и слышали, как мистер Леско говорит гадости миссис Морроу, а бородатый мужчина поет песни женщине в шляпке в виде вороны, и они слышали, как какой-то мужчина зовет Брюса, а какая-то женщина зовет свою мамочку, и как дюжины и дюжины людей о чем-то шепчутся и на кого-то кричат, с кем-то спорят и в чем-то соглашаются, гневно обвиняют или кротко защищаются, осыпают яростными комплиментами и добросердечными оскорблениями дюжины и дюжины других людей и в самом отеле «Развязка», и за его дверями, – одних из них Бодлеры узнали, других забыли, третьих впервые видели.