Валентин Леднев - Ромка едет на охоту

— Это птенец пустельги, — сказал отец, внимательно оглядев птицу. — Странно, почему он так поздно вывелся?

— Такой большой, а воробьев испугался, — пожалел птенца Ромка.

— Он, наверно, совсем не умеет летать, — ответил отец, — иначе воробьям бы несдобровать.

— А почему они напали на него?

— Пустельга — хищник. От этого разбойника часто достается мелким птахам. Может, и этот попытался напасть на воробьев. Но они догадались, что перед ними неопытный птенец, и дали ему сдачи.

— Значит, пус… пус… ну, эта птица — вредная?

— Да как тебе сказать… Она питается не только птичками, но и насекомыми, и грызунами…

— Какими грызунами?

— Так называют мышей, сусликов и других мелких животных, которые грызут растения, в том числе и хлеб. Пустельга уничтожает грызунов, значит, она полезна для человека. Да и птичек она догоняет, как правило, только ослабленных, больных, так что вроде бы выполняет роль санитара. Ну-ка поймай для этого несмышленыша кузнеца.

Кузнецов в траве было много, и Ромка быстро наловил сачком целую спичечную коробку. Отец поднес одного к клюву птенца. Заглотнув угощение, птенец раскрыл клюв и запищал: давайте еще!

Остальных кузнецов скормил пустельге Ромка. Когда коробочка опустела, он сказал:

— Папа, давай возьмем его с собой. Я буду ловить ему кузнецов.

— На стан можно взять, а в город везти не следует: погибнет там пустельга. Брать домой детенышей диких животных и птиц неразумно и жестоко. На воле они постепенно обучаются добывать себе пищу, переносить непогоду, защищаться от врагов, а в городе вырастают слабыми и доверчивыми. Но вот людям надоедает возиться со своим любимцем, и они отпускают его на волю. А он не приспособлен к самостоятельной жизни и, конечно, погибает от голода, от холода, от клыков или когтей более сильного хищника.

Отец протянул к птенцу руку. Птенец хотел ударить по ней клювом, но отец ловко зажал его между ладонями, а потом посадил в шляпу.

До своего стана они дошли быстро, потому что он был недалеко. Возле самой палатки рос большой раскидистый дуб. На высоте человеческого роста между ветвями была укромная площадка. Туда и посадили птенца, которого Ромка стал называть Разбойником.

Ловить кузнецов было для Ромки делом привычным. Отец вырезал ему тонкую палочку и расщепил ее на конце.

— В эту расщепку, — сказал он, — будешь вставлять кузнеца и подавать Разбойнику. Как шашлык.

Ромка наловчился делать это очень быстро, но накормить птенца досыта он так и не смог. При виде очередного кузнеца Разбойник раскрывал клюв, поднимал писк и с жадностью хватал подношение.

— Ему бы ящерицу поймать… — посоветовал отец.

— Поймай, а то я боюсь.

— Ты найди, а я поймаю.

Долго искал Ромка ящерицу, но все-таки нашел. И даже поймал ее сам, накрыв сачком, а потом прижав береткой. Разбойник расправился с ящерицей так же, как с кузнецами. После этого он присмирел — видать, наелся.

На другое утро птенца не оказалось на месте.

— Улетел Разбойник, — огорчился Ромка.

Но в это время на верхушке дуба зашуршали листья. Прыгая с ветки на ветку, птенец возвратился туда, где его вчера кормили. Ромка обрадовался и побежал за кузнецами.

Приближался срок возвращения домой. Отец и Ромка почистили «Ласточку», собрали вещи, уложили на место палатку.

— Погода стоит ясная, теплая, — сказал отец. — Сегодня будем ночевать на открытом воздухе, у костра. А завтра пораньше двинемся в путь.

Вечером они разложили прощальный костер. В последний раз сварили уху. Вскипятили чай. Поужинали. Из сена соорудили себе мягкую постель и легли в нее, прикрывшись тонким одеялом. Дик свернулся калачиком под боком у Ромки.

Ромка лежал на спине. Спать ему не хотелось. Он прислушивался, как временами потрескивали дрова в костре и шелестели листья дуба. Где-то квакали лягушки и кричали ночные птицы.

Скоро костер погас. Над станом сгустилась темнота, но зато стало видно звезды. Их было много, звезд, больших и маленьких. Все они висели неподвижно, только подмигивали Ромке. Лишь одна звездочка двигалась по небу быстро-быстро. Она ярко вспыхивала, притухала и снова вспыхивала.

— Папа, куда полетела эта звездочка? — спросил Ромка.

— Какая?

— А вон та, — показал Ромка, выпростав руку из-под одеяла.

— Это спутник Земли.

— А он с космонавтом?

— Не думаю. Впрочем, мы с тобой оторвались от жизни за эти дни, может, и с космонавтом опять запустили.