Аиша Саид - Жизнь Амаль

Подошла маленькая девочка и протянула мне пустую тарелку.

– Я Фатима. А тебя как зовут? – спросила она.

– Меня зовут Амаль, – ответила я и взяла у нее тарелку.

– Ты теперь здесь живешь? – поинтересовалась она.

– Наверное. Ну, то есть какое-то время буду жить.

– Эту еду готовил мой отец. Он очень хорошо готовит. Хан Сахиб доплачивает, чтобы он не уходил от него. Курма – одно из его коронных блюд.

– Курму я люблю, – сказала я и положила немного себе на тарелку. Лепешки роти остыли, но мне было все равно, у меня уже голова кружилась от голода.

– А нихари [7] Нихари – национальное пакистанское блюдо, сытный густой суп. у него еще лучше. Он готовит его иногда на завтрак. В следующий раз могу принести тебе лимонов. Я знаю, где он их хранит.

– Фатима, иди поешь, пока совсем не остыло, – окликнул ее отец.

Я отправилась за Фатимой в комнату, примыкавшую к кухне. На полу по кругу, скрестив ноги, сидели слуги. Фатима села рядом с отцом. На коленях они держали тарелки.

– Это правда? – спросил слуга, который недавно нес в руках веник. – Она не похожа на тех, кто так себя ведет.

– Она здесь, не так ли? – сказал Гулам между глотками. – Дети в наши дни любят болтать без умолку – они напрочь забыли про уважение.

– Он слишком легко ее наказал, – поглядывая на меня, сказала Набила. – Если верить слухам, он мог сделать и намного хуже.

Я вернулась на кухню и поставила тарелку на стол. Я понимаю, людям свойственно обсуждать других, я и сама так часто делаю, но как можно вот так просто обсуждать меня? В этот момент я увидела Джавада Сахиба. Он наблюдал за мной из кухонного окна.

– У меня к тебе один вопрос. – Джавад Сахиб улыбнулся. – Разве это того стоило? Я про тот гранат, с которым ты не захотела расстаться.

Я обещала себе, что ни за что не распла́чусь перед ним, но мое тело предало меня. По лицу потекли горячие соленые слезы. Я стояла, смотрела вниз и не шевелилась.

Я стояла, пока он не ушел, довольный.

После ужина Мумтаз повела меня вверх по мраморной лестнице на покрытую ковром площадку. Второй этаж был не меньше первого. Комната Насрин Баджи была первой справа по коридору. Войдя внутрь, я увидела белую кровать с кремовыми простынями. Того же стиля шкаф и комод расположились в отдалении. Туалетный столик примостился рядом с закрытой дверью ванной комнаты. В щель из-под двери пробивался свет.

Я прошла за Мумтаз в смежную комнату, которая оказалась огромной гардеробной, заполненной одеждой и обувью Насрин Баджи. Через гардеробную мы прошли в другую комнату, прямоугольную и совсем небольшую. Стены были бледно-синими, с каймой из слоников и жирафов.

– Вот здесь ты и будешь жить, – сказала Мумтаз.

– Здесь? – Я оглядела крохотное помещение. – Это моя комната?

– Очень многие были бы готовы сделать что угодно ради проживания в этой части дома. А сейчас поставь свои вещи и познакомься с Насрин, – сказала женщина, перед тем как уйти.

Я подумала о душной бетонной комнате без окон, которую видела сегодня утром. Мумтаз была права. В этой комнате был вентилятор и выложенная голубой плиткой ванная с фарфоровой раковиной и хромированными ручками, какие я видела только по телевизору. Я распаковала чемодан и взглянула на дверь, гадая, что меня там ждет.

Когда я вернулась в ту комнату, свет все еще горел из-под закрытой двери ванной. Я посмотрела на свою сумку. Я забыла ее убрать, но мне нужно было позвонить маме, сказать, что со мной все в порядке. Я достала телефон, но стук в дверь спальни заставил меня подскочить. Вошел Джавад Сахиб.

– Уже скучно? – сказал он, взглянув на мой телефон.

Что же меня здесь ждет? Неужели этот человек будет подстерегать меня повсюду, за каждым поворотом?

– Хотела позвонить маме и сообщить, что со мной все в порядке.

– Теперь у тебя обязательства только передо мной. – Он схватил мой телефон. – Чем быстрее ты оставишь прошлое позади, тем легче тебе будет. Твои деньки в качестве дикой фермерской девочки закончились.

Дикая фермерская девочка? Оставить прошлое?.. Я растерянно смотрела на свой телефон в его руках. Мама наверняка посоветовала бы мне сейчас промолчать и пропустить его слова мимо ушей. Но как он смеет отрывать меня от родного дома, отбирать ту единственную связь, которая соединяет меня с родными, и советовать забыть прошлое? Я просто не смогла смолчать.

– Я никогда не была дикой. Ходила в школу. Заботилась о сестрах. Помогала родителям, – мой голос дрогнул, – которых вы у меня отняли.