Владимир Грусланов - Дорогие реликвии

Когда я второй раз приехал на Гаванскую улицу, в одном из дворов меня окружили ребята. А что, если их включить в поиски Николая? Мы отошли в сторонку, уселись на бревнах, и я рассказал мальчишкам, что меня сюда привело. Ребята слушали затаив дыхание. А потом, перебивая друг друга, стали вспоминать "дядей", служивших в армии и флоте.

Итак, теперь я был не одинок. По всем дворам меня сопровождали школьники, мои добровольные помощники. Они много и усердно потрудились, но все же поиски окончились неудачно. Несколько раз ездил я в Гавань. Много домов обошел. И почти в каждом есть Иванов. А сколько среди них плотников, столяров, модельщиков, лодочников…

Вот уже Гаванская улица обследована. Все семьи Ивановых опрошены. И все безрезультатно. Не ошиблась ли Евпраксия Дмитриевна, назвав Гаванскую улицу?

Спустя некоторое время я вновь приехал к ней.

— Простите меня, пожалуйста, — разволновалась старушка. — Запамятовала я. Ведь не на самой Гаванской улице, а на поперечной, у последней остановки.

Несколько вечеров потребовалось на обход "поперечной" улицы. Тщательно проверены все дома. И все же того, кого так усердно разыскивали, не оказалось.

Прошло еще два-три дня, и я неожиданно уехал в командировку. Весь месяц не покидала меня мысль о Николае Иванове. Не мог дождаться, когда вновь смогу продолжать поиски.

Как-то раз в один из осенних дней я пришел в Василеостровское отделение союза охотников за разрешением на охоту в Финском заливе. На столе у секретаря увидел список новых членов союза и как-то невольно обратил внимание на фамилию — Иванов Николай Михайлович. И год рождения вроде подходящий. Волнуясь, я обратился к секретарю.

— Анна Алексеевна! Здесь ли Иванов Николай Михайлович? И получил ли он уже документ?

Секретарь раскрыла книгу.

— Да! Еще третьего дня получил.

— Каков он собой? Кто по специальности? Его домашний адрес? — заторопился я.

— Числится модельщик. Мужчина бравый…

— Может, матрос?

— Ходит в тельняшке и бушлате.

Многое сходится… Неужели я случайно напал на верный след?

На следующий день, после окончания трудового дня, направился на квартиру к Н. М. Иванову на 12-ю линию Васильевского острова. Дверь открыла девушка.

— Отец с матерью и брат только сегодня утром уехали в деревню, — сообщила она.

Я кратко изложил цель своего прихода. Девушка рассказала, что ее отец Николай Михайлович Иванов работал до революции столяром-модельщиком в Первом кадетском корпусе. Всю войну он плавал на боевых кораблях Балтийского флота. Участвовал в революции, в штурме Зимнего дворца. А в гражданскую воевал на судах Волжской флотилии. Девушка распахнула дверь соседней комнаты.

— Вот поглядите на портрет, — улыбнулась она.

С портрета смотрел бравый матрос-балтиец с двумя георгиевскими крестами и медалью на груди.

С нетерпением ожидал я возвращения из отпуска Николая Михайловича. Спустя полтора месяца мы встретились. Николай Михайлович показал мне кремневые пистолеты. Он страшно досадовал, что не смог возвратить их владельцу — Шаляпину. Николай Михайлович передал пистолеты мне с условием: я должен буду вернуть Федору Ивановичу пистолеты.

Так и остались пистолеты у меня.

Прошло с той поры много лет. Сейчас реликвии, по преданию принадлежавшие декабристу Рылееву, хранятся в Музее А. В. Суворова в Ленинграде.

рошло более полувека с тех пор, как мне однажды понадобилось отправиться в служебную командировку на Дальний Восток. В одном купе со мною ехали трое пассажиров: двое молодых инженеров-строителей и солидный годами железнодорожник.

В то далекое время пассажирский поезд шел из Ленинграда до Владивостока четырнадцать суток. Это, конечно, при благоприятных погодных условиях. А зимой, в особенности в сильные снегопады и метели, поезда прибывали с большим опозданием.

В долгом пути пассажиры обычно знакомятся друг с другом и о многом говорят. Железнодорожник оказался машинистом паровозного депо станции Чита. Узнав, что он коренной житель города, я попросил его рассказать о том, что сохранилось из построек в городе со времени пребывания ссыльных декабристов. Завязалась беседа.