Н Огнев - Исход Никпетожа

— У них теперь дело пойдет, — все еще посмеиваясь, сказал Ванька, но я не выдержал, ушел на улицу, и только сейчас вернулся и пишу эти строки.

Пастух приехал, и стал с таким восторгом рассказывать о деревенском морозе, что меня завидки взяли. А когда я спросил Пастуха насчет настроений в деревне, он довольно кисло сморщил нос:

— Все в своем дерьме копаются, — буркнул он. — На государственную точку не хотят стать. Потом — деятелей мало.

— Каких деятелей?

— Толкачей. Настоящих коммунистов. Настоящий коммунист или просто интеллигент для деревни не то, что клад, а мозг. Конечно, такой, который не программы вычитывает, а дело делает. А где их взять?

Тут мне пришел в голову Никпетож.

— А что, Финагент, не попробовать ли нам послать в деревню одного интеллигента, сейчас безработный он? — спросил я.

— Ну что ж, это полезно, — согласился Пастух. — Только на какую работу... На какую он способен?

— Ну, я думаю, что навоз возить или землю пахать он не сможет. А вот раз’яснить... так это что хочешь разъяснит и растолкует.

— Довольно канительная штука, если его посылать секретарем Вика или учителем: много инстанций надо пройти: бюрократия всякая сидит, ее не перешибешь кулаком. Он на Бирже-то зарегистрирован?

— А шут его знает!

— Учителем-то, пожалуй, легче: Рабпрос так и ухватится. А он согласится быть учителем?

— Да он учитель и есть.

— А... чего ж он тогда в городе не работает: ведь легко же устроиться, ежели он хороший учитель?

— Чего лучше. Из всех, кого я знаю — лучший педагог.

— Ну, тогда пойдем сейчас к нему и поговорим.

Пошли. По дороге я с некоторой опаской думал насчет настроений Никпетожа: а вдруг он уж и на людей бросаться начал, или опять начнет стращать пауком. Но так как я давно решил, что пауки развелись у него от одиночества, то и не придавал этому особого значения.

Когда мы пришли, я поразился бедностью, в которой живет Никпетож: стулья, которые у него были, он сжег, в комнате было насорено и дымно, на столе лежал камень, который потом оказался хлебом, а ужасней его кровати трудно себе что-нибудь представить.

Я познакомил Никпетожа с Пастухом, и Пастух начал ему развивать мысль о необходимости работать интеллигенции в деревне.

— А в каком качестве? — спросил Никпетож.

— Хотя бы в качестве учителя.

— Это я не могу, — ответил Никпетож. — Это значит повторять азы сначала, а у меня сил не хватит. А главное, что доедешь до того же самого места, до которого я доехал, а дальше — ни с места. В этом отношении для меня все равно — что деревня, что город.

— Ну, а как же другие учителя: работают, несмотря на маленькое жалованье; нелады с сельской администрацией, нетопленое помещение и прочие условия.

— Видите, это, конечно, прежде всего, в большинстве случаев молодежь, а потом — молодежь, преисполненная героического, революционного духа. Я их понимаю, этих героев, а сам быть таким уже не могу. Мне сорок девять лет. Свое лучшее я уже отдал.

— Да, в таком случае... — задумчиво сказал Пастух.— Трудно что-нибудь тут придумать. А ведь работники в деревне — ух, как нужны. Как мозг!

— Я знаю, что я сделаю, — перебил его Никпетож. — Сознание своей ненужности здесь, в городе, совершенно отравило мое существование и даже довело до галлюцинаций... Вот, Костя знает... — криво усмехнулся он. — Но пока зима — деваться некуда. А весной возьму я палочку, повяжу котомку, да и отправлюсь с любой заставы — в поля. Буду переходить с места на место, из деревни в деревню... Там — помогу в поле, там — прочту газету, — глядишь и покормят... Давно я не был в деревне по-настоящему. Ведь мы городские жители, по-настоящему-то в деревне и никогда не бывали. Было когда-то «хождение в народ», но и оно, несмотря на весь свой героизм, кончалось или юмористически, или печально... Также кончались и дальнейшие попытки интеллигенции проникнуть в деревню... кроме тех случаев, когда попытки эти оперлись на специальное знание: врача, учителя, агронома, сельскохозяйственного техника. Но это какое же проникновение в деревню. Это такое же проникновение, как если бы проникновение щипцов зубного врача в рот пациента мы бы считали за проникновение во весь пациентов организм. Ну, вот. Я только и дожидаюсь весны...

— Да за коим же чортом вам ждать весны, товарищ?— рассердился ни с того ни с сего Пастух.

— Да ведь, пожалуй, холодно будет, товарищ, — усмехнулся в ответ Никпетож с каким-то своим старым юмором, которого я давно от него не слыхал.