Н Огнев - Исход Никпетожа

(Н. П. Ожегов)Я не о Советской власти говорю. Я знаю, что официальный взгляд власти на интеллигенцию именно таков. Но я знаю, что этот взгляд еще не дошел до массы, что масса продолжает смотреть на интеллигенцию, как на случайных наймитов, как на батраков. Может быть, это даже и правильно, но не к тому я веду свою речь. Всем — всем — всем, как у нас радиовещатель кричит, я, хотел бы крикнуть: ведь интеллигенции-то нет! Так о чем же спорить?

(Велепольская с места)Все врет! Врет он!

(Н. П. О.)Есть отдельные интеллигенты, а интеллигенции—нет. Это раньше была интеллигенция. Предположим, что вот, был такой неоценимый брильянт,— Кохинур он, кажется, называется, — так вот он упал и разбился вдребезги на тысячу, на миллионы осколков. Собрать его, склеить — немыслимо! Вот что сделалось с интеллигенцией! И, стало-быть, сыграна роль интеллигенции не потому, что она не нужна, а потому, что нет больше интеллигенции, есть эти маленькие осколки — отдельные интеллигенты. И это —не контрреволюционная идея, это факт, с которым нужно считаться в том смысле, что просто перестать употреблять это ненавистное слово: интеллигенция...

(Тот же родитель с места)Извиняюсь, я опять должен товарища Ожегова несколько перебить. Обратно, в данный текущий момент интеллигенция обнаруживается в лице красных спецов. Насчет контрреволюционной струкатуры и белогвардейской ситуации никто ничего не говорит, но предположил бы товарищу Ожегову обратно: придерживаться порядка дня и не входить в перпитию.

(Н. П. Ожегов)Виноват, я придерживаюсь. Так вот, товарищи дорогие: не ругайтесь больше так: интеллигенция, потому что нет больше интеллигенции. Нет, понимаете, — нет, так же нет, как нет старого дворянства, старых бар, так же, как нет старого чиновничества разных там департаментов. Есть нэпманы, есть спецы, есть совработники, есть правозаступники, а интеллигенции той, старой — больше нет и не будет никогда. Ведь, говоря об интеллигенции, мы подразумеваем группу, несущую на себе функцию культурного ускорения. Так вот: разве старые интеллигенты несут эту функцию? Инженеры служат на заводах под контролем рабочих. Какие новые формы общественной жизни творят инженеры? Участвуют ли адвокаты, врачи, бывшие земцы в этом культурном ускорении? Вы, пожалуй, скажете: учителя. Да ведь учителя — это только категория, и эта категория всегда была и есть на задворках у «высшей» и «средней» интеллигенции. Вот почему учителя так охотно двинулись в последние годы за коммунистами. Надо смотреть правде в глаза, товарищи. Коммунисты, вот кто творит новый быт, новые формы общественной жизни, вот кто несет на себе функцию культурного ускорения...

(Крики)Правильно, Ожегов! Тише!

(Н. П. Ожегов)А интеллигенции, как группы, нет, она разрушена самим ходом истории, разрушена за ненадобностью. И если вы мне говорите, что интеллигенция поддерживает Советскую власть, что она на службе Советской власти, я вам отвечу, что здесь заблуждение, что это не интеллигенция, а отдельные категории интеллигентов, отдельные интеллигенты... Интеллигенция разбита историей на тысячи, на миллионы кусков. Одни куски попали за границу, смешались там с грязью, и настолько смешались, что уже не различишь, где грязь, а где осколки брильянта. Другие куски здесь у нас, в Росии, в Советском Союзе, и — ах, какое разнообразие они собой представляют. Одним предоставляется быть Гамлетами, но о Гамлетах мы еще поговорим. Другие, как Марфа в евангелии, избрали благую часть: пристроились к теплым местечками и сосут не двух, а всех тех маток, которые даются. Эти уже, конечно, не наши, их. интересуют оклады, спецставки, сверхурочные... Этих, пристроившихся, сбила с панталыку обстановка, голод, лишение удобств, все это им вышибло мозги. Если бы этим господам показать их теперешние портреты двадцать лет тому назад, они отвернулись бы с презрением от собственных изображений. Помилуйте: погоня за жилплощадью, зверская борьба за жизненные удобства, подхалимство из-за окладов, способность устроиться, как критерий для определения человека вообще, хамство, часто взятки, и полное отсутствие не только идеалов, но и вообще умственных интересов. Говорят, что это американизация в связи с убыстренным темпом жизни? Вздор! В Америке на первом месте дело, бизнес, и через него — деньги. А наш американизированный интеллигент бьется за деньги, рвет горло, подсиживает, уничтожает так называемого ближнего, подхалимствует перед власть имущими, хапает где можно и где нельзя, отсиживает положенные сроки в исправдомах и в допрах, — и, выходя оттуда, снова принимается за старое. А дело-то пока стоит, дело пусть пострадает, чорт с ним совсем... не для себя делаем. И вот откуда бюрократизм, вот откуда качество продукции, вот откуда как п о п а л о с т ь во многих, очень многих отраслях интеллигентского труда. При чем же тут Америка? И даже пусть и американизация, пусть все так, как в Америке, но за американские ли идеи боролись эти самые, продавшие шпагу свою, интеллигенты? Так ведь нет, боролись «за народ», за благополучие рабочего и крестьянина, за общую грамотность, за Белинского и Гоголя, которых вместо дурацкого Милорда мужик понесет с базара. И теперь, когда открылась возможность проводить все это в жизнь, идеалы оказались «устаревшими», знамена проданы на толчке вместе с прочим житейским барахлом, идеи утоплены в жизненных юбках, а сами интеллигенты отупели и опупели, и нужны неведомые нам катализаторы, чтобы заставить жить эту обалдевшую, осевшую на дно аморфную массу. И самое поганое то, что за этими господами оседает на дно болота часть интеллигентской молодежи...