– Мне? А зачем? – в свою очередь растерялась Яна.
– Ну… просто так. Низачем…
– У меня взамен ничего нету. – Яна поспешно отодвинула коробку обеими руками.
– А я и не просил. – Ярослав отступил ещё на шаг.
– Глупая ты, Яночка! – встряла Оксанка, которая каким-то чудом до сих пор хранила молчание. – Он же этих птичек знаешь сколько?.. Он же этих птичек сто дней для тебя лепил! – И такое выражение лица сделала! Многозначительное! От стыда хоть сквозь землю провались.
– О, супер!
Яна притянула коробку к себе и начала рассматривать птичек по одной. Она рассматривала их придирчиво, точно ценники развешивала на каждую. Даже спасибо не сказала, так увлеклась. А в коробке не было двух одинаковых – за исключением семейства из пяти маленьких трясогузок.
– Блин! Зря в гнезде похоронили, – сказала Оксанка деловито, тоже рассматривая чёрно-белое семейство. – Этих бы в настоящее гнездо сейчас, красиво было бы, правда, Ян?
– Угу, – кивнула Яна.
Ярослав только слушал и глазами хлопал: он не знал, как реагировать. Всё-таки странные эти девчонки. Может, и у них память как у птиц – короткая?
Торговать отправились сразу после обеда, терпеть до следующего дня Яна никак не хотела. А уж про Оксанку и говорить нечего. Тётя Марина повздыхала немного, давая понять, что затея ей не по душе, но запрещать всё-таки не стала и даже дала кусок старой белой клеёнки, чтобы можно было разложить птичек. Она взяла со всей компании обещание, что держаться будут вместе, и они, конечно, пообещали. Стикеры и фломастеры, чтобы подписывать цену, догадалась захватить с собой серьёзная Олеся.
И они пошли.
Ольку хотели оставить дома, потому что ещё маленькая, да разве от неё отвяжешься, когда всей компанией куда-то собрались? И теперь она плелась в хвосте, загребая сандаликами мелкие дорожные камушки, и канючила, что ножки устали. Олеся ей строго выговаривала:
– А вот предупреждали тебя, терпи теперь!
Пришлось Ярославу взять Ольку на руки и тащить на себе, пока «ножки» не «отдохнули».
– Надо знаете где продавать? – рассуждала Оксанка. – Там, где стойбище эвенков только начинается. В роще!
– Это почему же? – сомневалась Яна.
– Да потому что! – горячилась Оксанка. – Там же нет никого! Все сувениры после продают, а там вообще ни одного лоточечка, и даже ни одной свистулечки!
– Ну и чего? – не понимала Яна.
– А и того! Вот идёт такой турист в музей… японец, например, идёт… – Оксанка замаршировала, изображая японца.
– А обязательно придёт японец? – встряла обстоятельная Олеся.
Но Оксанка лишь отмахнулась.
– Так вот, идёт турист в музей, и вокруг ничего вообще нету интересного! Ни магнитика! Ни сувенирчика! Ни открыточки! А только эта деревянная штука, которая у эвенков за холодильник была… Как же её?..
– За какой холодильник? – не поняла Яна.
– Ну ты совсем, что ли? Та штука, которая на высоких ногах! Ну там, в начале осмотра. Чтобы звери не достали!
– А-а…
– Вот мы около неё встанем и будем продавать! И сразу купят, спорим?
И они немедленно поспорили. Яна хотела спорить на сто рублей, но Оксанка на деньги отказалась, и сошлись на шоколадке.
Ярослав в разговоре не участвовал, просто шёл сзади. Олька ёрзала на руках, обхватив его за шею. Погода была солнечная, и теперь он жалел, что поторопился и не взял с собой бейсболку. Фотоаппарат, для удобства переброшенный на бок, всё равно натирал шею, под чёрным ремешком от жары скапливалась влага и стекала тонкой струйкой между лопатками. А тут ещё Олька, тяжёлая и горячая, с ней уж точно не до фотосъёмки. Солнце, впрочем, было слишком резкое, да и не хотелось ему фотографировать… Вот когда придут на место, тогда конечно. Он тогда устроит своим птичкам настоящую фотосессию. Может, правда, ещё магнитиков наделает… потом, если дело пойдёт. Или открыток каких-нибудь. А напечатать можно и в городе, он дядю Мишу запросто попросит.
Оксанка, пожалуй, была права: продавать лучше там, где никто не продаёт, конкуренции меньше. (И он размечтался, как они до вечера наторгуют тысяч на пять.) Но, с другой стороны, почему никто из взрослых раньше до этого не додумался? Странно всё это.
Олька наконец-то слезла на землю. Ура! Она нарвала с ближайшего куста листиков – целый букет – и совала теперь Яне.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу