Александр Соколовский - Неутомимые следопыты

— Ладно, — произнес наконец Сивый. — Будь по-твоему. Пойдем ко мне. Там и получишь все сполна.

— Как будет угодно. Как угодно, — заюлил полицай. — К вам так к вам…

И вдруг что-то произошло. Приготовившись выскочить из овражка, чтобы неприметно пойти следом за ними, я увидел, как один — тот, что был повыше ростом, — взмахнул рукой. Другой как-то странно засипел, и тотчас же исчезли оба. Раздался громкий треск веток. Я подумал, что Сивый и полицай спустились в овраг и для чего-то бросились по нему бегом. Сердце мое застучало. Это оно, мое сердце, частыми и звонкими ударами вытолкало меня из овражка, и я кинулся туда, где трещали ветки.

Внезапно впереди замелькали огни. Раздался повелительный окрик: «Стой!» Грянул выстрел, еще один… В тот же миг я споткнулся обо что-то мягкое и упал, невольно вытянув вперед руки. Правая моя ладонь скользнула в какой-то луже, густой и липкой. Рядом с моим ухом раздалось тихое бульканье, словно кто-то полоскал горло. И я догадался, что упал, споткнувшись о тело человека, и что лужица, в которую попала моя рука, — это кровь… В ужасе вскочил я и кинулся прочь, не разбирая дороги. Но чьи-то очень сильные руки вдруг схватили меня, в лицо мне ударил яркий сноп света. И, почти теряя сознание, я услышал изумленный возглас:

— А это кто?

Другой голос, очень-очень знакомый, с удивлением произнес:

— Кулагин!

— Там… Там… Предатель… Сивый!.. — кричал я, вырываясь и стуча зубами. — Поймайте его!.. Поймайте!.. Он уйдет!..

Голос мой прерывался. Я замолк, тяжело дыша. Стучало в ушах, знобило.

Кто-то наклонился надо мной. Я даже лица не разобрал.

— Успокойся, Сергей, — звучал над моим ухом взволнованный голос. — Все в порядке. Никуда он не уйдет.

Дальше все было как в тумане. Я слышал перекликающиеся голоса, фырканье автомобильного мотора. При свете сильных фонарей я видел, что какие-то люди поднимают с земли тело человека. Его пронесли совсем близко от меня. Луч фонаря скользнул по его запрокинутому лицу, и я сразу узнал эти скулы, обтянутые кожей, темные впадины глазниц. Это был незнакомец, которого я несколько раз видел на улице, — «Мертвая голова»…

С трудом соображал я, что происходит вокруг. Подошел кто-то в военной форме, протянул какой-то предмет…

— Вот, товарищ капитан. Нашли в кустах. Видно, этим и убил. Профессиональный удар. Без ошибки…

В руках у военного нож. Я пригляделся внимательней. Неужели тот самый?! Мурашки пробежали по спине. Нож с широким лезвием и с деревянной рукояткой, в которую вделаны блеснувшие в луче фонарика буквы «G» и «R»…

В этот ранний час берег реки был пустынным. Солнце только что поднялось из-за бугра и застряло в кустах, запутавшись среди густых веток. Песок еще не нагрелся, и мы с Женькой сидели, поеживаясь от холода и глядя, как, фыркая, бултыхается в воде Левашов, недавно приехавший сюда.

Почти две недели прошло с той страшной ночи. Меня полуживого привезли домой незнакомые люди. Три дня я провалялся в постели — меня била нервная лихорадка. Но все в конце концов проходит. Первым, кого я узнал, когда предметы стали принимать обычные очертания, был Женька. Он сидел возле моей кровати на стуле.

С каким нетерпением Вострецов ждал моего выздоровления! Да разве только он? Несколько раз о моем здоровье справлялся Левашов. Он сам сказал тете Даше и Женьке, что я могу дать следствию очень ценные данные по делу бывшего сотрудника гитлеровской разведки во время войны Афанасия Шкворнева — Сивого. Надо ли еще говорить о Женькином нетерпении?

Уже всем в городе было известно, что Шкворнев признался в своих преступлениях во время войны. Это он пробрался по заданию фашистской разведки в партизанский отряд Павла Вересова. Это он тайно перерисовал с карты, хранящейся у командира, план проходов в болотах к неприступному для посторонних месту, где скрывались партизаны. Это он лично передал этот план коменданту города Рихарду Гардингу, чьи инициалы медными буквами «G» и «R» были вдавлены в рукоятку ножа. Гардинг сам подарил этот нож предателю в знак особого расположения. Это Сивый уведомил карателей, что командир отряда не вернулся в лагерь после того, как был приведен в исполнение приговор бандиту Хорькову. Это он заранее предупредил гитлеровцев, что в город с поручением командира отряда отправится Клава Муравьева — дочка казненного фашистами лесника. Правда, к счастью для Лидии Викторовны, Сивому не удалось узнать, как тот ни старался, к кому и для чего ходит Клава. Зато он узнал, кто сообщает партизанам об эшелонах, которые ждут отправления на станции. По его доносу был схвачен и казнен железнодорожник Семен Гудков. Удалось предателю узнать и несколько имен патриотов, передавших партизанам спрятанные от фашистов охотничьи ружья, пули, порох, гильзы.