Сулейман Велиев - Букет роз

Жадный Касум тотчас согласился:

— Ты прав, сосед. Третий в нашем деле лишний. Будь спокоен, я вскормлен молоком своей матери и в таких делах набил руку.

— Я так и думал, — подтвердил Эльдар. — К тому же ты силач. Во всех Раманах не найдется человека, который бы мог сравниться с тобой в силе.

Касум готов был обнять Эльдара за такие слова. Конечно, он самый сильный человек в Раманах! И ему ничего не стоит утащить мотор хоть за версту! «Хороший, однако, сосед Эльдар! И откуда он узнал, что я любитель таких дел? А я, дурак, считал его подозрительным!» Так думал Касум, прощаясь с соседом на пороге своего дома.

Они условились встретиться завтра ночью на промысле.

И вот эта ночь. Темная-темная. Ни луны, ни звезд. Касум любил такие ночи. Солнечные дни с ясным, прозрачным воздухом были ему не по душе. Он все боялся, как бы люди не разглядели его черную душу.

Бесшумно приблизившись к Эльдару, Касум прошептал ему на ухо:

— Самая желанная из ночей. Аллах за нас.

Эльдар усмехнулся.

— А за кого же ему быть? Украсть у вора — это ж святое дело! Пошли! — Взяв Касума под руку, он повел его в сторону новой буровой.

Подошли к месту, где стоял мотор. Рядом — столб, на нем слабо мерцала лампа. Эльдар сказал, показывая на мотор:

— Вот дар, присланный нам аллахом!

Касум настороженно огляделся. Вокруг ни души. И — сплошная тьма. Время за полночь. Самое, самое хорошее время для… Посмотрел на лампу. Она такая тусклая, что не помешает… Надо действовать. Достал из-за пазухи крепкий цементный мешок, раскинул его возле мотора.

— Помогай натягивать, — шепнул он Эльдару, а сам приподнял мотор.

Эльдар помог, и через минуту мотор был в мешке. Теперь надо было изловчиться и вскинуть мешок на спину. А это не просто. В мешке-то не пух, а железо! Можно спину проломить.

— Ты берись, — зашептал Эльдар, — а я подмогну. Давай, давай! Ну вот и ладно, вот и хорошо. — Эльдар заботливо поправил мешок на спине согнувшегося Касума и сказал: — Аллах с нами! Теперь ты иди потихоньку, а я буду смотреть по сторонам.

Кряхтя и спотыкаясь, Касум пошел. Когда он удалился шагов на двадцать, Эльдар снял с плеча винтовку, прицелился и громко крикнул:

— Стой!

Касум оглянулся, и в ту же секунду грянул выстрел. Пуля угодила предателю в висок, и тяжелый груз придавил его к земле.

— Стой, стой! — еще громче прокричал Эльдар и выстрелил в воздух.

Он знал, что Касум мертв, но ему были нужны эти крики и второй выстрел для следствия. Приблизившись к трупу, он сказал с ненавистью:

— Собаке собачья смерть! Многих людей ты отправил на каторгу, многих детей сделал сиротами…

Постоял с минуту, плюнул и пошел на телефонную станцию звонить Шапоринскому. Тот спросонья долго не мог понять бестолкового сторожа.

— Вор? Кто, Касум — вор? Что за чушь! Убил? Зачем убил?

— Я ему кричу: «Стой!» — а он удирает. Стрельнул в воздух, опять кричу: «Стой!» — а он не слушается. Ну, я и…

— Неужто до смерти?

— Не знаю… Может быть, еще жив…

Немного спустя Шапоринский примчался на промысел вместе с тем полицейским, которому позавчера Касум передал листовки.

Эльдар, заикаясь от волнения, докладывал:

— Виноват… Страшный грех! Мотор, хозяйский мотор хотел унести мой сосед Касум. Кто бы мог подумать! С ним был еще один, тот убежал…

Шапоринский развел руками.

— Действительно… Кто бы мог подумать! — Сморщившись как от зубной боли, обернулся к полицейскому: — Что вы скажете?

Тот пожал плечами.

— Не знаю, что еще ему нужно было? Платили ему неплохо… — Не договорив, полицейский осекся, кинул быстрый взгляд на Эльдара.

Но сторож, кажется, не обратил внимания на его слова. Он причитал с сокрушением:

— Какой грех, какой грех! Своими собственными руками убил своего соседа! О аллах! А если бы не убил, сам бы виноват был перед хозяином — не уберег добро! Какой страшный грех! На старости лет обагрил руки кровью ближнего! О аллах!

Ни Шапоринский, ни полицейский не выразили Эльдару признательности за его бдительность. Зато среди своих верных друзей Эльдар завоевал еще большее уважение.

Рядом с таинственными развалинами замка в маленькой лачуге помещалась подпольная организация, руководившая забастовкой. Усатый ага еще до рассвета по никому не известной тропинке пришел в эту лачугу. Тут не спали. Выяснив, что нужно, Усатый ага тотчас вернулся назад.

Солнце выглядывало из-за буровых. Откуда-то доносился непонятный шум, слышались голоса. Но ничего нельзя было разобрать. Между буровыми поодиночке проходили люди и быстро исчезали. В их поведении чувствовалась возбужденность.