Сулейман Велиев - Букет роз

Ибиш и Джаби, притаившись за надгробьем, слышали прерывающийся голосок своего врага. Они снова сложили ладони рупором, набрали воздуху в легкие, и опять в кладбищенской тьме раздалось страшное:

— Угу-у-у-у!.. Угу-у-у-у!.. Угу-у-у-у!..

Фарруха точно ветром подхватило. Он дико вскрикнул и бросился бежать.

Несколько дней спустя Муса вызвал Кули в контору и объявил, что тот уволен. На вопрос Кули о причине такой немилости Муса хладнокровно ответил:

— Дешево отделался. Твое счастье, что при обыске ничего не нашли. Вспомни о детях, Кули, и перестань баламутить людей… Да вот еще что: скажи своему мальчишке, чтобы перестал безобразничать, а то я найду на вас управу. Понял? — И Муса погрозил Кули толстым коротким пальцем.

В тяжелом настроении добрался Кули до дому, постоял, бессильно опустив руки, посреди комнаты и тоскливо посмотрел на детей.

Ибиш сидел на полу, занятый каждодневным своим делом: починкой башмаков. Кули понимал, что Ибиш не главная причина его увольнения с промысла, но в эту минуту, подавленный и беспомощный, Кули вдруг почувствовал, как его одолевает гнев.

— Ибиш, Муса жаловался на тебя. Расскажи, что ты такое натворил?

Ибиш покраснел и опустил голову.

— Ну? — Кули повысил голос. — Я верил тебе, считал своим помощником. А ты… ты…

Ибиша бросило в жар. Никогда еще отец так с ним не разговаривал.

— Что молчишь, говори, чем отличился?

Ибиш судорожно вздохнул, вскочил с циновки и, волнуясь, стал рассказывать, как они с ребятами закидали снежками Фарруха и Мусу, как требовали денег от Мелика за нефть.

Кули, остывая, сокрушенно покачал головой:

— Ну что вы наделали… Эх-хе-хе, детский ум!

— Мы дрались за отцов, — приободрился Ибиш. — Пусть проклятый Муса вас не мучает.

Кули горько усмехнулся:

— Да разве так борются?

— А еще я слышал, что… — Ибиш осекся и побледнел.

— Что ты слышал? — тихо и медленно спросил Кули.

— Я узнал… я слышал, что Фаррух ударил тебя.

Кули замялся:

— От кого ты слышал об этом, малыш?

Слезы подступили к горлу Ибиша.

— Я не спал, когда ты разговаривал с дядей Василием. Я все слышал и… не мог перенести…

Он не договорил и расплакался.

У Кули в душе что-то оборвалось. Он шагнул к сыну, обнял его за плечи, проговорил негромким, дрожащим голосом:

— Ну, что сделано, то сделано. Ты хороший сын.

В эту ночь Кули не спал. Тревожные мысли не выходили из головы.

Муса расквитался с Кули, но Фаррух все еще не чувствовал себя отомщенным. У большого человека красивые мечты, у маленького и мечты подлые. Фаррух мечтал стать приставом, носить портупею и кричать на рабочих. С большим трудом удалось уговорить отца отпустить его в ту страшную ночь с приставом. Ему хотелось доказать всем, на что он способен. Поход этот закончился его позорным бегством через кладбище…

Полдень. Высоко поднялось солнце и озарило домик Кули. Воровато оглядываясь по сторонам, Фаррух обошел маленький домик. Никто его не заметил. Он остановился, перевел дыхание. «Наконец-то я добрался до тебя, Ибиш, — злобно подумал он. — Вот сожгу вашу хибарку. Поживите в такой мороз на улице». Фаррух вновь обошел дом и остановился у окна. Из дома послышался детский плач. «Поплачете не так еще, — подумал он, — наверное, это Сурия». На минуту в его сердце шевельнулась жалость, но тут он опять мысленно увидел Ибиша. «Нет, нечего их жалеть. Все беды мои идут от этого мазутного дома. Все они заодно, эти босяки». Он бросил у стены пропитанные нефтью паклю и тряпки, чиркнул спичкой… Тут он почувствовал на себе чей-то взгляд, вскинул голову и замер: на него глядел Ибиш. Фаррух отскочил, как мячик, и выхватил кинжал. Отличный кинжал выхватил Фаррух, последний отцовский подарок. Но Ибиш, затоптав огонь, так стремительно ринулся на Фарруха, что тот и крикнуть не успел, как уже лежал на земле. Кинжал выпал из рук. Ибиш хотел схватить его, но Фаррух изловчился и пнул врага ногой. Ибиш закричал от боли и, позабыв про кинжал, снова кинулся на Фарруха. На шум выбежала Сурия. Она увидела кинжал, потянулась к нему, но Фаррух, изловчившись, больно ударил девочку. Сурия опрокинулась навзничь и зарыдала так громко, что Фаррух на минуту оцепенел. В ту же секунду Ибиш прыгнул в сторону и схватил клинок.

Фаррух в ужасе прижался к стене дома.

— Ну, шакал, — задыхаясь, выговорил Ибиш, — а теперь скажи, что ты здесь делал?

— Я… я…

— Что блеешь, как козленок? Отвечай. — Ибиш наступал, в руках его сверкал кинжал. — Язык отнялся? Мы не поджигаем промысел твоего отца, а ты хотел спалить нашу хибарку? Так или нет? Отвечай, подлая твоя душа.