Михаил Коршунов - Наша компания [сборник рассказов]

Филат Шатохин выслушал все это и призадумался. Призадумались и его друзья сапожники. Они понимали, что начальник полиции будет торжествовать победу: шрифт у него, и прокламации исчезнут. Тем более сегодня суббота. И Арину надо поскорее вызволить из участка. А для этого лучше всего, чтобы в городе вновь появились прокламации.

Лев Потапович Гримайло действительно торжествовал: шрифт был конфискован, и не видать теперь горожанам большевистских прокламаций. Пусть думают, что подпольщики обнаружены и заперты в тюрьму.

Но Филат Шатохин был опытным революционером. Он сказал загрустившим друзьям:

— Пусть кто-нибудь сбегает на базар и купит ведро картошки.

— А на что картошка? — не поняли друзья.

— Будем тачать шрифт.

— Шрифт?

— Да. Шрифт из картошки.

Сбегали на базар и принесли ведро картошки. Потом уселись на свои низенькие табуретки и острыми сапожными ножами принялись тачать шрифт.

Каждому Филат Шатохин поручил вырезать по нескольку букв, которые размером должны были соответствовать прежним буквам — литерам шрифта.

Все утро мастерская была занята выделкой литер из картофеля. У кого не получалось ровно, Шатохин браковал и заставлял переделывать.

Когда литеры были, наконец, вырезаны, их вынесли на солнце подсушить.

И вскоре сапожники опять особенно громко застучали молотками, потому что в подвале начала работать печатная машина.

Прокламации удались на славу — будто их печатали не картофельным шрифтом, а настоящим.

В субботу вечером Лев Потапович Гримайло сидел в дубовом кресле опять зеленый от злости, а передним на столе лежала свежая прокламация.

Растерянные подчиненные застыли в кабинете.

— A-а! — рычал Лев Потапович. — Это что? Что такое?! — И он сунул под нос полицейским прокламацию.. — Привели ко мне какую-то девчонку со старыми сапогами и решили, что крамольники обнаружены!

Полицейские от страха побледнели, а Лев Потапович позеленел от злости еще больше.

Частенько по вечерам, оставшись одна в хате, старуха мать разбирала вещи в своей укладке. Среди старых, потускневших газет, кацавеек, шитых цветной шерстью, и лубяных картинок хранилась красная сатиновая рубашка-косоворотка в пятнах от мазута, с темными обгоревшими по краям дырочками — следами от пуль.

Еще совсем недавно эту сатиновую рубашку разыскивали царские конники. Они врывались в хаты, перетряхивали сундуки и укладки, вспарывали саблями матрацы и подушки, гремели в подвалах крынками и чугунами — всё искали ее.

Принадлежала та рубашка шахтеру Ермоше. Работал он рукоятчиком, управлял клетью — подъемником шахты.

Каждое утро клеть, при которой дежурил Ермоша, опускала в шахту рабочих, и поэтому не было в поселке человека, который не знал бы Ермошу.

Ходил он в кепке, черной от мазута, в красной сатиновой рубашке и с плоским ящиком на веревке через плечо, тоже черным от мазута. В ящике у Ермоши лежали инструменты — большой гаечный ключ, молоток, зубило. Но летом в нем среди инструментов появлялись ромашки.

Когда утром Ермоша шел на работу, он собирал их в поле и прятал в ящик, чтобы никто не видел.

В поселке, среди прочих калиток, была одна узенькая, собранная из неспруганых досок, с петлями из кожицы, с деревянным, на гвозде, воротком-запором. А возле калитки стояла зеленая скамеечка на двух столбцах.

Вот на этой зеленой скамеечке Ермоша незаметно от всех оставлял свои ромашки.

За калиткой в подбеленной синькой хате жила девушка. Она и забирала Ермошины ромашки, которые тоже были черными от мазута, но милыми для ее сердца.

Однажды случилась на шахте забастовка. Давно уже среди шахтеров возникло недовольство: продукты в лавках по рабочим книжкам выдавали недоброкачественные, в забоях случались обвалы, потому что лес для креплений подрядчики продавали гнилой, плохо работала вентиляция, и люди отравлялись угольными газами.

И вспыхнула накипевшая за долгие годы обида; «Хватит! Терпели! Последнюю нитку с плеч срывают!»

Шахтеры окружили здание конторы и потребовали, чтобы к ним на переговоры вышел главный инженер. Но главный инженер отказался вести переговоры и вызвал по телефону из уездного гарнизона царских конников.

Они прискакали в поселок при саблях, карабинах и с подсумками, полными патронов.

Впереди — офицер в башлыке с кистями и в длинной тяжелой бурке. Он приказал с ходу атаковать бунтовщиков и разогнать их.