Светлана Шелехова - Приключения Шуры

— Нам, Андрей, известно, что ты в день по четыре книжки проглатываешь…

— Но-но…

— Да, да… Такие речи заворачивать научился, что голова кругом идет. Хотели мы тебя культуполномоченным избрать, а теперь — нет! Я голосовать против буду!

— Почему это? — вспыхнул Андрей.

— Во всем «элемент анархии» увидишь. Дело говорим, а ты — анархия. Анархистами махновцы были да кулачье разное…

— Основоположники анархизма, — заученно выпалил Андрей, — то есть его теоретиками, были…

Но Шура отрубила:

— О Прудоне и Кропоткине с другими не говори: знаем сами. Кстати, они тоже скончались. Ты, Андрей, скажи. Возились мы со Шмаковым? Возились. Понял он что-нибудь? Нет! Значит, эту окалину выметать надо! Он же своим ребятам деньги под проценты взаймы дает. Да-да. Вчера из третьей группы фрезеровщик приходил, долг принес. У нашего Гобсека, оказывается, специальный талмуд есть. Фамилии должников он записывает, сумму прописью и проценты начисляет… Даст, к примеру, тебе десятку, а обратно получит двадцать. Да-да!..

— Врешь ты все, — отмахнулся Шмаков.

— Надо пробудить в нем, — заикнулся Андрей, — чувство…

— Будили, не просыпается!.. Кроме того, Шмаков с какими-то личностями связался. Один раз водкой от него пахло.

— А тебе какое дело? Ты ведь не в общежитии живешь. Тебе хорошо.

— Прикрепите Витьку к нам с Андреем, — вдруг закончила Шура.

Это вырвалось у нее само собой. Она вспомнила свое одиночество, трудности, мытарства и пожалела Шмакова.

— Очень надо, — сказал Андрей.

— Молчи!..

У Виталия Шмакова были свои взгляды на жизнь. Душа у него не лежала к ремесленному училищу. «Подумаешь — земной рай! Ну, выучусь… Ну, кузнецом стану… А дальше что? Всю жизнь коптиться в цехе у молота? Была нужда! Жить надо весело, шумно. Вот Ленька Зубков. Нигде не работает, а живет — дай бог каждому так жить! Деньги у него всегда есть, друзей куча и не только парни…»

Примерно за такими размышлениями застали Шмакова пришедшие к нему в общежитие Шура и Андрей.

— Никого нет? — нарочно удивилась Шура. Ребята по ее просьбе задержались, чтобы дать ей возможность поговорить со Шмаковым. — А мы с Андреем хотели всех в кино позвать. Жаль.

— Меня одного возьмите, — усмехнулся Виталий. — Больше денег останется.

— Пошли, — просто сказала Шура. — Одевайся.

Волей-неволей пришлось Шмакову идти в кино: сам напросился.

У входа в кинотеатр они встретили Зубкова. В распахнутом пальто, с огромными ватными плечами, в кепке с крохотным козырьком Зубков выглядел франтом. Шелковый шарф небрежно свисал на грудь, и Зубков следил, чтобы бахрома шарфа была всегда на виду.

— Привет, старик! — выкрикнул он, проталкиваясь к Виталию. — О-о… Да ты вроде не один? Надежные?

Виталий замялся и, подумав, сказал:

— Городские. Наши…

— Порядок! Я как раз хотел одно дело обтяпать. Помогать будете?

— Смотря в чем, — Виталий с опаской покосился сначала на Шуру, потом на Андрея. Те спокойно слушали.

— Мы с приятелем поспорили. — Зубков говорил, как воду лил, легко и непринужденно. — Ты его знаешь. Он утверждает, что к нему в квартиру ни один живой человек незаметно пробраться не сможет…

— С чего же это он вдруг так утверждает? — спросила Шура: ей не нравился разухабистый тон рассказчика.

— Книжку о разведчиках мы прочитали, — не моргнув глазом, продолжал Зубков. — В ней один солдат ловко действовал! Вот мой друг и поставил его под сомнение. А я — за!

— И я тоже! — не удержался Андрей. — Мне отец рассказывал, какие у него в батальоне разведчики были невидимки.

— Вот, вот! — радостно подхватил Зубков.

— Какие же условия он поставил? — поинтересовалась Шура, все еще не доверяя краснобаю.

— Срок — неделя. Время — круглые сутки. Вход — через любую отдушину. Но и он хитрец: родителей и знакомых настропалил…

— И ты решил сегодня? — спросил Шмаков.

— Прямо сейчас! — Ленька достал из кармана голубой конверт и показал его ребятам. — Заберусь, оставлю на столе дружеское послание — и назад. Поможете?

— Мы в кино, — ответила Шура.

— Ну, пропустим один сеанс, подумаешь, важность какая, — начал уговаривать Зубков. — Согласны?

Ребята согласились.

Дом, где, по словам Зубкова, жил его друг, стоял в глубине двора на одной из окраинных и глухих улочек рабочего района. Из-за некрашеного забора виднелась лишь шиферная крыша да крестовина телевизионной антенны на ней.