Радий Погодин - Утренний берег

Ива сидел полузакрыв глаза, будто Яшка не дразнился вовсе.

— Не обращай на него внимания, — громко сказал он. — Этот дурак Яшка даже полезен. Я на нем волю закаляю.

Валерка отвернулся от окна. Он скоро остыл и только удивлялся, как у Яшки здо́рово привешен язык. А Ушастик, видно, устал кричать. Отвязался — охрип, наверно.

Не успели друзья вдоволь посмеяться над охрипшим Яшкой, как на них вылился целый поток холодной воды.

В окне стоял Ушастик с большой алюминиевой кастрюлей.

Ива в одну секунду забыл про волю, и они с Валеркой мигом очутились у окна. Но не тут-то было. Окно захлопнулось, а Яшка, прижав нос к стеклу, издевался:

— Что, мало попало?.. Я вам еще волю закалю!..

У Валерки внутри все кипело. Он замахнулся, хотел дать по расплющенному Яшкиному носу, но Ива оттащил его в сторону.

— Брось, стекло разобьешь.

Несолоно хлебавши отошли ребята от окна. Но злополучное столкновение с Ушастиком не закончилось. На крыльцо выскочила толстая женщина в розовом сарафане.

— Хулиганы!.. Где Марина Николаевна? — она набрала в легкие воздуха, словно собиралась надуть волейбольный мяч, и заголосила: — Марина Николаевна, сюда люди отдыхать приехали! Я попрошу, избавьте нас от этих… этих варваров! — Последние слова толстуха произнесла с таким возмущением, что Валерка испугался, как бы чего не испортилось у нее в горле. Уж больно громко и раскатисто у нее получилось «р».

— Атмосфера накаляется, держись! — веско произнес Ива.

Толстуха вперила в него немигающие выпуклые глаза и вдруг заметила молоток, которым Ива прибивал доску, да так и не успел отнести домой. Молоток Ива держал перед собой, как пистолет, выставив вперед деревянную рукоятку. Толстуха тучей двинулась на ребят. Они потихоньку пятились к калитке, и толстуха выгнала бы их на улицу. Но тут на крыльце появилась Марина.

— Ух ты!.. Что это здесь происходит?

Ива пожал плечами.

— Ничего особенного.

Толстуха обернулась, замахала руками и принялась визжать, что сама видела, как эти «хулиганы» грозили кулаками и собирались разбить стекло.

— Почему вы мокрые? — спросила Марина.

Валерка хотел объяснить, в чем дело, но Ива толкнул его в бок и спокойно заявил, что им было жарко и они немного побрызгались водой.

— Вот видите, они не могут играть, как нормальные дети… Марина Николаевна, я вас уже предупреждала относительно вашего брата. Ему не миновать милиции. И товарищи у него такие. — Толстуха подняла кверху указательный палец с красным лакированным ногтем и широким золотым перстнем.

— Несомненно, — улыбнулась Марина, — Ивка — грешник, его когда-нибудь четвертуют…

— Не понимаю… Отказываюсь понимать! — Толстуха вскинула голову и направилась было к крыльцу… Но беда не приходит одна. На крыльце стояла бабушка.

— Что тут? — спросила она. — Валерий!

Толстуха уперла руки в бока и медленно процедила:

— А-а… Новые жильцы… Очень приятно. Извольте унять своего хулигана. Я не позволю стекла бить!.. Тут дача, а не притон!

— Валерка, марш домой! — Бабушкин голос не предвещал ничего доброго.

— Что ж это ты, изверг! — напустилась она на него в комнате. — Долго ты меня мучить будешь?.. — Валеркин ежик моментально оказался в ухватистых бабушкиных пальцах. — Не хватало, чтобы меня тут позорили…

Валерка мотнул головой, молча уперся лицом в стену.

Бабушка еще долго сетовала на свою судьбу, пославшую ей такое наказание, потом с любопытством спросила:

— Подрался, что ли?..

«Сначала бы спросила, а потом — за волосы…» — подумал Валерка и ничего не ответил, только шмыгнул носом.

Через полчаса Ива и Валерка сидели под кустом акации.

— Житья нет, — тяжело дыша, говорил Валерка.

Ребята посидели, помолчали.

— Вы только посмотрите, это же уникум… Маньчжурский кустарный шелк, — донеслось от крыльца. — Другого такого халата вы в Ленинграде не найдете…

Ребята подняли головы.

На крыльце стояли Яшкина мать и невысокий узкоплечий мужчина. На Яшкиной матери поверх розового сарафана был накинут черный блестящий халат с драконами и яркими алыми цветами. Когда она шевелилась, драконы извивались на полах халата, будто норовили схватить цветы своими страшными зубами.

— Вы чудо, Сергей Петрович, я вам так обязана!

Мужчина кланялся и улыбался. Прижимал тонкие, как макаронинки, пальцы к лацканам чесучового пиджака.

— Кто это? — шепотом спросил Валерка.

— Да тип один — буфетчик с пляжа.

— Сергей Петрович, еще одну любезность. Отведите моего сына на море… На шоссе столько машин, не дай бог!.. — толстуха округлила глаза и сжала руки у подбородка.