Гариф Губай - Дочь бакенщика

Пока Мэрдан одевал еще слабую, не оправившуюся после родов жену, заворачивал безмятежно спавшего ребенка, дверь в избу рухнула и пламя ворвалось внутрь, огненные языки поползли по стенам.

Сильным ударом ноги Мэрдан вышиб в окне раму, помог жене вылезть на улицу и выпрыгнул за ней сам. Одной рукой он прижимал к себе ребенка, другой поддерживал Варвару, и они побежали прочь от горящего дома в сторону занесенного снегом поля. Мулла со старостой и их дружки, видно, ожидали выхода «преступников» у двери, чтобы бросить их обратно в огонь. Но приговоренные к дикой смерти Мэрдан и Варвара успели уже скрыться за околицей.

Было морозно. Темно. Высоко в небе то угасали, то загорались холодные звезды. Ветер, как нарочно, дул прямо в лицо. Он был так пронзителен, что, казалось, тысячами игл впивался в тело. А идти надо, иначе их застигнет смерть. И они пошли, держа путь по молодому месяцу, который медленно клонился к темнеющему вдали лесу.

Только тут Мэрдан заметил, что идет с непокрытой головой. Он быстро снял сапоги, размотал портянки и повязал ими голову. Чтобы не замерзли ноги, Мэрдан с ребенком в руках побежал вперед. Да разве от этого станет теплее ногам, обутым в холодные сапоги! У Мэрдана заныли пальцы. Бежать быстрее — Варвара отстанет. Она и так еле тащилась за ним. Мэрдан то поджидал Варвару, прислонясь к гудящему от мороза телеграфному столбу, то, боясь отморозить ноги, шел ей навстречу и опять бежал вперед.

После долгого мучительного пути во мраке замелькал огонек. То было родное село Варвары — Ивановка. Хорошо бы добраться туда затемно, чтобы не заметил их никто. Варвара знала, что ей нельзя попадаться на глаза отцу, но была у нее в селе подруга детства. Они смогут попроситься к ней, отогреться. Варвара покормит ребенка, подруга, может, найдет им какую-нибудь одежонку. А там — подальше от дурных глаз, можно и в город.

Но, как они ни торопились, дошли до Ивановки только на рассвете. В избах во всех концах деревни зажигались огни. На улицах стали встречаться люди. Варвара не решилась идти дальше с Мэрданом: если там, откуда они бежали, был мулла, здесь — поп. Она оставила Мэрдана у моста, на краю села, и поспешила с дочкой к дому подруги. Надежды Варвары оправдались. Ей удалось и покормить и закутать потеплее ребенка. Подруга дала ей свою шубейку, а для Мэрдана нашлась старая шапка.

Конечно, хорошо бы еще поесть горячей картошки, да нельзя — совсем уже рассвело.

Варвара заторопилась к мужу. Но сразу же за воротами столкнулась с людьми, которые, наверное, возвращались с заутрени. В маленьком долгополом человеке, шедшем впереди других, она узнала сельского попа. Варвара остановилась как вкопанная. Повернуть назад? Кинуться в сторону?.. Но ноги не подчинялись ей.

Поп вгляделся в лицо молодой женщины и вдруг закричал:

— Да не Варька ли это, не Матвея ли нашего дочь? Глядите, она! Истинный бог, она! Эй, православные!..

— Доброго утра, батюшка, — не произнесла, а еле пролепетала Варвара и низко поклонилась.

Но поп будто не слышал ее, все кричал:

— Христиане, православные! Это она надругалась над святой верой нашей, покрыла нас позором. Это она великого греха не убоялась, с татарином спуталась, собачья душа!

Толпа сомкнулась вокруг Варвары. Все глаза устремились на нее со злобой. Словно волчьи, они были дики и зловещи. Толпа зашумела. Все громче раздавались выкрики:

— Ах, бесстыжая, бесстыжая!

— Шею надо свернуть ей, поганой!

— Разорвать на клочки и бросить собакам!

— Я с нее шкуру сдеру, с проклятой, — сказал один и, словно собираясь выполнить свою угрозу, снял рукавицы.

Он отбросил их в сторону и шагнул к Варваре, жавшейся к воротам. Но тут кто-то загородил ему дорогу:

— Погоди сдирать. Сперва свою вырасти, с нее и сдирай!

— Ах ты, бродяга, заступаешься!

— Дай ему самому, Гриша!..— послышался голос поповского зятька Зиновия.

— Не больно-то дашь!

Поп забеспокоился: такой ход дела его не устраивал.

Ища себе поддержку, он шарил глазами в толпе и увидел понуро стоявшего позади всех Матвея Ивановича, отца Варвары.

— Эй, христиане! — Истошный визг попа покрыл все остальные голоса. — Вон стоит отец блудницы. Пусть он докажет свою преданность святой церкви, пусть сам судит изменницу!

— А ну, Матвей Иванович!..

Высокий кряжистый Матвей Иванович покачнулся и медленно вышел вперед. Варваре показалось, что в ее отце собрано сейчас все существующее на свете зло. Она смотрела в его налитые кровью глаза и знала, что не дождется от него пощады. А вдруг, вдруг проснется в нем отцовское чувство — мелькнула мысль. Варвара с мольбой упала на колени перед Матвеем Ивановичем.