Гариф Губай - Дочь бакенщика

— Я волка в лесу видела, двух волков, — жалобно протянула Ильсеяр и взглянула исподлобья на солдат: не заметят ли они обмана.

Солдаты переглянулись.

Усатый офицер закричал зычным голосом:

— Бросьте! Строй-сь! Живо!

Солдаты стали в строй, а другой офицер скомандовал:

— Смирно-о!

Затем он дважды больно щелкнул оцепеневшую Ильсеяр по лбу.

— Иди! — крикнул он после первого щелчка. А после второго добавил еще грознее: — Прочь с глаз!

Ильсеяр попятилась.

Прочь, говорят тебе, щенок! — взвизгнул офицер и замахнулся на нее.

Ильсеяр бросилась бежать и не оглядывалась до самого дома.

Вот она ударилась всем телом о дверь будки. Дверь была заперта изнутри. Ильсеяр заколотила в нее обоими кулачками. Послышался испуганный голос деда Бикмуша:

— Кто там?

— Я, дедушка, отвори!

Как только дверь распахнулась, Ильсеяр упала на грудь дедушки и залилась слезами. Как ни старался дед Бикмуш, он не мог ни успокоить внучку, ни узнать причину ее слез.

Ильсеяр горько всхлипывала, сердце ее билось так, что слышно было даже деду, и все тело тряслось мелкой дрожью.

Исцарапанное лицо внучки, разорванные рукава ее платья еще больше встревожили старика.

— Что случилось с тобой, внученька?

На плач Ильсеяр в сени вышел Мэрдан.

— Что с тобой? Говори скорее!

Ильсеяр не могла вымолвить и слова.

— Напугали ребенка! — сокрушенно вздохнул дед Бикмуш. Он протянул Ильсеяр ковш с водой.

Выпив студеной воды, девочка как будто успокоилась немного. Обхватила отца за шею.

— Папа...

— Доченька, — взмолился отец, — радость моя, расскажи, что приключилось? — И, взяв ковш из рук деда Бикмуша, протянул ей еще воды.

На этот раз Ильсеяр выпила весь ковшик.

— Папа! Дедушка-то гость обманул нас всех. Ведь он разбойник, папа!

Мэрдан, конечно, не принял всерьез слов дочери, но все же попытался узнать, с чего она это взяла.

— Почему ты так говоришь?

Ильсеяр рассказала, как они шли вдвоем, о чем говорили и что она увидела своими глазами.

— Разбойник он, папа… — убеждала она отца. — И борода и волосы — все у него отлипается. Только провел рукой — и отошло. Снял с себя чекмень и превратился в здорового молодца. Там их много, папа, пожалуй, будет десяток, а то и сотня. Тот, который к нам приходил, наверное, главарь ихний. Увидели его остальные разбойники и прямо на руках понесли, обрадовались так…

Мэрдан старался удержаться от смеха, но не выдержал:

— Ах, дочка… Вот оно в чем дело… Разбойник, говоришь, а? Ха-ха-ха!

Этого уж Ильсеяр никак не ожидала. Все виденное в лесу в ее воображении начинало теперь приобретать другой, не менее таинственный характер. Ошеломленная, она смотрела на отца широко раскрытыми глазами.

Мэрдан перестал смеяться, лицо его приняло обычное выражение. Он сел на корточки перед Ильсеяр и сказал ей:

— Ты у меня умница, и я доверяю тебе. Ты никогда никому не расскажешь о том, что видела в лесу, ладно? Успокойся, ничего страшного тут нет. И наш гость и его товарищи хорошие люди. Хорошие они люди, дочка… А об остальном потом расскажу… — И Мэрдан быстро ушел в будку.

Ильсеяр успела увидеть в дверь, что там собрались человек пять-шесть. Один, в черной сатиновой косоворотке, что-то тихо говорил, а другие внимательно его слушали.

Для Ильсеяр такие сборища и долгие, иногда на всю ночь, беседы не были новостью. И она не придала этому никакого значения. Пока еще мысли ее были заняты тем таинственным гостем.

Хорошие люди… А кто они — хорошие люди? Кто он — человек, скрывающий свое обличье? Чем они занимаются там, в лесу? Почему отец ничего об этом не сказал?

Ильсеяр проснулась задолго до зари. Да иначе и нельзя было: сегодня отец возьмет ее на гору. Он сказал, что туда надо попасть раненько, еще до того, как он бакены пойдет гасить. Значит, надо вставать. Мало того, торопиться надо. Ильсеяр откинула бешмет, которым была укрыта, свернула и сложила возле кадки в сенях свою постель и осторожно отворила дверь в будку.

— Папа!

Мэрдан уже не спал и, не подшучивая, как вчера, над дочерью, крепко обнял ее.

— Ну, как ты, дочка?

— Хорошо, папа.

— Я уж побаивался, думал, заболеешь.

— С чего бы, папа?

— Здорово тебя вчера напугали.

— Да-а…

— Тот офицер, который в Ташкисаре ребенка конем затоптал, был, говорят, управляющим у помещика Салимхана…

— А-а… — промолвила Ильсеяр. В другое время она бы не отстала от отца, обо всем бы подробно расспросила, но сейчас боялась, что опоздают они на гору, поэтому промолчала.