Олег Кузнецов - Похождения хитрого Соленопсиса [Рассказы]

Спят тарбаганы, ничего не знают, а вода все ближе и ближе — холодная весенняя вода! Бр-р!

А плавать тарбаганы умеют?

Ну кто же видел, чтобы тарбаганы плавали?!

Значит, если вода зальет нору, им не выбраться, погибнут они, захлебнутся.

А они все спят!

От шума ли, от холодного ли воздуха, проникшего снаружи, или еще от какой-нибудь другой причины старый тарбаган-папаша чуть заметно пошевелился. Это обозначало, что он пробуждается.

Но отойти от зимней спячки не так-то просто: сразу не вскочишь и сломя голову не помчишься. Тарбаган очень медленно просыпается. Сначала заволнуется у него сердце от предчувствия новой встречи с жизнью, застучит сильней, даст тепло телу. Раз и другой трудно вздохнет зверь, но еще не скоро сможет подняться.

Вот лежит тарбаган, разогревается, вода же между тем по подземному ходу шелестит, вот-вот к спальне приблизится. Он вздохнул поглубже, а вода, того и гляди, на него польется. Он зашевелился, а уж тоненькая ледяная струйка, тихо прожурчав, как змейка, скользнула под семейную травяную подстилку.

Поднял старик усатую голову, глаза открыл. Сыро вокруг, надо бежать, что-то поскорей делать! А он лишь таращится спросонья!

Нора тарбаганов была вырыта в широком, отлогом склоне. Гора над склоном круто поднималась к поднебесью, сначала почти гладкая, а на высоте корявая. Под самой вершиной громоздились наломанные камни — осыпи; над осыпями торчали скалы.

Вся эта громадина, несмотря на усилия солнца, была еще заляпана, как заплатами, крупными островами снега. Река же, уже прямо-таки бесновавшаяся в долине, словно требовала: еще воды, еще! Снег подтаивал; журча, мчалось к реке угощение.

И только ручейки, которым попадалась на пути открытая тарбаганья нора, задерживались на пути. Они с любопытством заглядывали в отверстие, а заглянув, разумеется, ныряли в него. Вскоре возле норы получилась небольшая канавка, и по ней целый поток струился. Поток не слабенький, таким за определенное время не то что нору несколько железнодорожных цистерн наполнить можно. А старый тарбаган все еще никак не мог очухаться.

Но наконец он все-таки встал на свои коротенькие лапы и, покрутив головой туда и сюда, все понял, Еще бы не понять! Вода вокруг спавших так и бурлила, так и подмывала их.

Надо было спешить. Старик двинулся к выходу. Он втиснулся в узкий коридор и, кряхтя и ворча что-то, поплелся по нему да почти поплыл — воды набралось выше чем по брюхо.

Кое-как он добрался до конца тоннеля, где ход резко заворачивал вверх. Здесь, так и есть, все было настежь, и мутная струя низвергалась безо всяких помех. Тарбаган только голову сунул, а его тотчас же от носа до хвоста окатило.

Тут поневоле станешь резвым. Кривыми черными когтями зверь вывернул прямо из стены ком земли и стал толкать его вверх, чтобы преградить путь потоку. Но стихия оказалась сильней: ком под ее напором развалился и куда-то делся. Безуспешно поискав его вокруг себя, тарбаган полез навстречу падающей воде.

Он высунул мокрую голову под горячие лучи солнца, торопливо огляделся и вскарабкался на земляной бугорок возле входа в нору — бутан.

Но не такая у него внешность, чтобы остаться незамеченным! Его рыжая шкура, словно клочок пламени, зажглась среди серых камней, островков снега и старой зелени прошлогодней травы. Это пламя увидел беркут, мохнатый, как копна сена. А уж как далеко сидел! За рекой, на той стороне долины, на вершине скалы, — наверное, за несколько километров! Увидели тарбагана два орла-карлика, кружившие зачем-то над бурлящей рекой. Увидел его и серый корсак — главный виновник несчастья.

Все эти разбойники дрогнули от неожиданности, затрепетали, тряхнулись, а потом сразу же притворились, что им неинтересен тарбаган, даже смотреть в его сторону не стали. Ну, орлам-карликам, может, и впрямь до него никакого дела не было. Они ведь даже с сусликом с трудом справляются. И корсак имел надежду на добычу очень скромную, потому что папаша-тарбаган хотя и исхудал за зиму, а все же рост имел внушительный — с самого корсака или, чтобы понятнее было, с дворняжку средней величины. Что же касается беркута, то этот напрягся не зря. Птица-громадина, он с кем хочешь справится. Даже барашка, если удастся подцепить, может поднять в воздух.

Тарбаган между тем лихорадочно корябал по твердому бутану и все, что удавалось отковырнуть, спихивал задними лапами вниз. Но когда догадался старик посмотреть, много ли сделано, и опустил голову над норой, то увидел: нет там ничего! Все, что он накопал, унесла вода!