Гонзаго Приват - Воспоминания собаки Мускуби [Рассказ]

Вдруг неожиданно во второе воскресенье после нашего прихода (мы узнавали воскресные дни по доносившемуся к нам колокольному звону), мы увидали мужчину и женщину, поднимавшихся по горной тропинке. Они несли тяжелые корзины.

Мужчина был незнаком, но женщина!..

Я бы узнала ее между тысячами, даже с закрытыми глазами. — Это была Мария-Анна!

Мария-Анна пришла навестить горцев. Я бросилась к ней навстречу и всячески старалась ее приветствовать.

Добрая Мария-Анна попросила разрешение Кабассоля отнести положенную провизию Тисте на две недели.

— Два часа по железной дороге — какое это для меня воспоминание! — до подножия горы, откуда один крестьянин за небольшое вознаграждение проводил меня к вам и помог мне донести мои две тяжелые корзины. Роже, несмотря на все свое желание, не мог выполнить своего обещания и приехать, но он надеялся исполнить его через несколько дней, до того он соскучился по своей Мускуби.

Рассказывая все это пастуху, Мария-Анна, не отдохнув, не обтерев даже своего потного лица, подвинула к себе корзину, из которой вынула другую поменьше и сунула мне ее под нос! Корзинка эта оказалась полной остатками обедов за целую неделю, собранными в мою пользу, и я сразу поняла, что она и пришла сюда исключительно для меня.

Я повиляла хвостом в знак моей благодарности и проводила ее взглядом, когда она пошла к шалашу, чтобы позади его сложить всю эту провизию. Она вынула также из корзины и продукты, предназначенные Тисте.

Привлеченные запахом костей, дичи и всех других вкусных остатков, мои сотоварищи смотрели на меня издали, завидуя моей счастливой судьбе.

Легким лаем я их подозвала; они продолжали на меня пристально смотреть, виляя хвостами, но не смея приблизиться.

Чувствуя, что им хочется подойти, броситься ко мне, — я более сильным лаем повторила свое приглашение.

Одним прыжком они все шестеро кинулись ко мне. Я так рада была увидать, с каким наслаждением они уплетали вкусные остатки, что мне и в голову не пришло самой дотронуться до еды. Корзина быстро опустела.

Когда Мария-Анна подошла посмотреть, как мне понравилось ее угощение, ни одной косточки уже не оставалось!

Она поглядела на меня с восхищением.

Рублотта и остальные мои друзья лежали с опущенными ушами и полузакрытыми глазами, как бы наслаждаясь после сытного обеда.

— Ах, эта бедная Муска, голодна же она была! — сказала Мария-Анна, возвращаясь со мной к пастуху, который был очень занят наполнением опустевших корзин чудными сырами, сфабрикованными им из овечьего молока.

— Голодна Мускета?.. вот еще!.. она сегодня утром ела за четверых; ведь, дичи и форелей сколько угодно в горах, Мария-Анна. Вот для вас две молодые куропатки и чудный заяц, — это моя вчерашняя охота, и пара дивных форелей — сегодняшняя охота Муски…

— Нет, нет, — после краткого молчания продолжал Тисте, — это вовсе не одна Муска съела все ваше угощение, Мария-Анна, — это те, которые греются там на солнце. Я хорошо слышал, как Мускуби их звала.

— Как, вы все же не думаете, что Муска?..

— Я, напротив, Мария-Анна, думаю, что Муска совсем особенная собака, она гораздо рассудительнее других и более справедливая. Она очень хорошо питается благодаря нашим охотам, а ее товарищи не подойдут к дичи и на пушечный выстрел. Запах дичи им противен, и вот Мускуби сказала себе: Это несправедливо, чтобы все доставалось мне, а им ничего; я им буду отдавать все, что мне будет приносить Мария-Анна.

— Весьма возможно, что она так поступила… если бы мне сказали, что Мускуби выучилась читать, я и то поверю. — Мария-Анна точно напророчила!..

Она нас покинула за три часа до заката солнца, чтобы быть дома к обеду.

Я не нахожу слов описать мою радость, когда через несколько дней после посещения Марии-Анны я услыхала быстрый топот Бижу по тропинке.

Как только он показался вдали, я приветствовала его громким лаем, и он сейчас ответил мне ржанием.

Я побежала навстречу моему хозяину. Он приехал провести несколько дней с нами в горах. Чудный заяц, которого Тисте послал ему, разбудил в нем чувства охотника.

Он привез большой запас патронов, к большому удовлетворению пастуха, у которого их оставалось очень мало.

Роже быстро приспособился к нашей простой безыскусственной жизни; с первого же дня ему повезло на охоте, редко ему приходилось иметь столько успеха.

По-видимому, и у меня в этот день было особенное чутье.

Вечером Роже спал в шалаше вместе с Тисте.