Юрий Вебер - Профиль невидимки

Нетерпение Клейменова возросло до крайности, когда Георгий Иванович, оценив его предложение опытным глазом, постучал пальцем по чертежу:

- Да, это обещает…

Осторожная фраза, за которой, кто знал манеру главного конструктора, мог угадать одобрение.

Скорее, скорее перевести идею в конструкцию. И, главное, проверить в натуре. Клейменов нес эти «качели», красиво разрисованные в разных проекциях, в экспериментальный цех к слесарю Гордееву. Сейчас они вместе обдумают, как все это лучше, складнее выполнить. И тогда - быстро за дело.

Но оказалось, что Гордееву было сейчас не до того. Он корпел у себя за перегородкой над какими-то фигурными валиками. Срочный, неотложный, важный заказ, спущенный на завод со всякими строгими предписаниями. И вот почти весь цех, экспериментальный цех, самые его лучшие силы, брошены на эти валики для каких-то неизвестных заводу механизмов. Дни, а может, и недели затрат самого квалифицированного труда.

- Свистать всех, аврал! - с ожесточением махнул рукой Виктор Павлович на груду валиков, лежащих перед ним, и снова уткнулся в работу, пряча кривую ухмылку.

Экспериментальный цех часто вводит в искушение. Если директору завода нужно «вытянуть» сложную партию деталей, а в цехах запарка, он невольно думает: «Не подкинуть ли в экспериментальный? Уж там вытянут». Если кто-нибудь ищет, куда бы поместить срочный заказ, то нередко молчаливо предполагают: «Ведь есть же на этом заводе цех экспериментальный. Уж там-то сделают». И цех начинает работать не на прогресс, не на будущее, а на случайную потребу.

Георгий Иванович прибрал зачем-то тщательно бумаги на столе, застегнулся на все пуговицы и, надвинув низко неизменную синюю кепочку, вышел из отдела. Клейменов, следивший за ним, знал: направился к директору объясняться.

Не надо думать, что стоит Георгию Ивановичу напомнить директору, зачем существует экспериментальный цех и что недаром же существует он при отделе главного конструктора, как директор тотчас согласится с очевидной истиной и работа над прибором возобновится. О нет, это всегда очень неприятный, тяжелый разговор по поводу экспериментального. Клейменов пытался представить, как он там происходит, такой разговор.

Вариант первый. Директор настроен мирно. На все жалобы главного конструктора о том, что и в прошлый месяц экспериментальный цех загружали не по назначению, и три месяца назад, и… Директор сочувственно покачивает головой. Верно, верно… Ай-яй-яй, как нехорошо! И скажет, принимая доверительный тон: «Сам понимаешь...» - и выразительно схватит себя за горло.

Вариант второй. Директор в дурном расположении духа. Он обрывает главного конструктора и на гремящих нотах сам переходит в наступление. Они оторвались там, в конструкторском отделе, от земли. Здесь нужда, неотложность. А что их прибор? О нем нет еще никакого решения. Почти частное дело… И далее в таком роде.

Георгий Иванович вернулся довольно скоро и смущенно сказал:

- Придется подождать.

В самом деле, тут текущая неотложная работа, ее требуют, нажимают. Горит, сегодня горит. А работа на будущее - это ведь не так горит, это что-то пока неопределенное, что можно всегда немножко, чуть-чуть отодвинуть. С прибором никто же не торопит, не призывает к ответу. Напротив, надо еще доказывать, как нужна вся эта затея для измерения каких-то там гребешков. Никто не говорит, что создание новых конструкций дело незначительное, но ведь можно же подождать.

И они ждали, когда наконец освободится слесарь Гордеев от этих валиков. Они столько уже ждали помощи «чужого» института, его лаборатории, что подождут еще и своего слесаря на собственном заводе.

Время шло. На заводском дворе выпал снег. Уже вторая зима, как тянется все это дело с прибором.

…Конечно, они все-таки дождались: слесарь Гордеев разделался с партией «пришлых» валиков. Работа по созданию механического плеча была в полном разгаре. Клейменов теперь пропадал с утра до вечера за перегородкой в экспериментальном цехе, помогал чем мог Виктору Павловичу, не отходя от него ни на шаг, словно боясь, как бы снова не утащили от него этого слесаря. Многое еще предстояло решить и придумать, иногда прямо на ходу, чтобы счастливая идея двойных качелей могла действительно превратиться в действующую конструкцию.

Поле заводского эксперимента расширялось. Каждый узел, почти каждая деталь нуждались в строгом конструктивном расчете, в проработке и развертке на чертежах, в производственных испытаниях. Кого бы привлечь еще? Снова задумывался Георгий Иванович, окидывая взглядом ряды столов и досок конструкторского отдела. Приходилось включать в работу всё новые силы.