Юрий Вебер - Профиль невидимки

Готового примера Клейменов не находил ни в литературе, ни в знакомых ему по заводу конструкциях. Известное уже не годилось. Надо было что-то придумать, придумать что-то еще не известное. О, какой это совсем другой шаг! Что там учебные экзамены, дипломная работа! Вот оно, настоящее испытание, ему, конструктору, испытание на самостоятельность: придумать что-то еще не известное, такое, чего еще не было.

А он ничего не мог придумать. Сидел за своим столом среди конструкторского зала, словно плывущего в тихом гудении на парусах чертежных досок, и в голове лишь обрывки неясных мелькающих мыслей, словно все закружилось от этих качелей параллелограмма. Перед ним - белый лист чертежной бумаги, совсем нетронутый лист и до ужаса чистый, когда не приходит никакого решения.

Если вы заметите, как молодой конструктор в рабочее время загляделся в окно, не думайте .непременно, что он просто тоскует по хорошей прогулке. Нет, глядя туда, где ветер раскачивает ветки, он представляет себе качание другое. Вперед - назад, раз - два… Все те же качели параллелограмма. Как с ними быть?

Если вы заметите вечерком в троллейбусе или в трамвае, как молодой человек скользит рассеянным взглядом за движением улицы, не думайте непременно, что это просто отдыхающий после работы пассажир. Нет, он ищет там, в пробегающих мимо машинах, что-нибудь такое, что могло бы подсказать ему секрет нужного движения - плавного и совершенно прямого.

Мысль об этом почти не отпускала его.

Как раз в те дни Георгий Иванович сообщил новость: кажется, получит ход их просьба о помощи института. Есть надежда.

- Очень хорошо, - сдержанно ответил Клейменов и, ни о чем больше не спросив, поспешил отойти от стола главного конструктора.

Что с ним? Вот то-то и есть, что он ничего не может придумать.

Странно, как иногда приходит мысль. Та самая мысль, которую напрасно ловишь долгие дни в служебном усердии то за чертежной доской, то за стопками специальных книг и журналов. Мысль-то пришла словно неожиданно, в обстановке, совсем далекой и от завода и от конструкторского стола.

И знаете, что помогло? Зеркало. Простое складное зеркало, перед которым он брился, собираясь в воскресенье с женой в театр. Он брился, а оттуда, из зеркала, глядел на него второй Клейменов, такой же худой, светловолосый, с такими же длинными жестами. Точный двойник. Клейменов отвел правую руку - и там, в зеркале, двойник тоже отвел руку, только левую. Клейменов отступил назад - и там другой отступил на столько же, но в противоположную сторону, туда, за зеркало. Двойник все повторял за ним, только как бы с обратным знаком. Двойная игра в зеркальном изображении.

- Ты скоро? - торопила жена.

- Сейчас, сейчас.

Он положил зеркало плашмя и, взяв бритву горизонтально, стал проделывать странные манипуляции. То поднимал, то опускал бритву над зеркалом.

Бритва - вверх, а там, в зеркале, бритва опускается куда-то вниз, будто под зеркало. Бритва - вниз, а там бритва-двойник идет навстречу, наверх. Точное повторение, только все наоборот. Вверх - вниз, вниз - вверх…

- Ну, что ты? Опоздаем!

- Иду, иду! - развеселился он вдруг отчего-то.

В театре во время антракта он вытащил билет из кармана и быстро карандашом набросал на обороте несколько небрежных, торопливых штрихов. А на следующий день у себя, за конструкторским столом на заводе, уже снимал чертеж по всем правилам с того, что было на театральном билете и на что навело его изображение в зеркале. Зеркальный принцип устройства механического плеча.

Все тот же параллелограмм должен лежать в основе. Но не простой, а особенный! К одному параллелограмму пристраивается снизу еще второй, точно такой же, только в перевернутом виде. Зеркальный двойник. Теперь датчик с иглой должны тянуть как бы сразу два плеча-параллелограмма: качели обычные и качели перевернутые. И что же? Если один параллелограмм будет тянуть чуть кверху, то второй, зеркальный двойник, будет ровно на столько же оттягивать книзу. И тогда ведущий стержень потащит датчик с иглой строго по прямой линии. Прямо, плавно, без вибраций. Именно так, как необходимо для верного ощупывания гребешков. В этом вся соль.

Клейменову не приходилось встречать именно такое устройство в виде двойных качелей. Но принцип обратного изображения кое-где, особенно в тонких механизмах, применялся. Правда, в другом виде, в другом оформлении - отсюда так просто и не протянешь связующую нить. А зеркало подсказало: можно использовать этот принцип. И вот его минутная догадка. «Двойной плоскопружинный параллелограмм» - так стали обозначать теперь новый механизм на чертежных штампах конструкторского отдела. Теперь скорее реализовать, испробовать.