Юрий Ермолаев - Гордимся тобой, пионер!

Школьники и взрослые рассматривали фотографии — памятник Шиллеру и Гёте в Веймаре, пионерская «республика» имени Эрнста Тельмана, гигантский лагерь близ Берлина; ребята на строительстве нефтепровода дружбы, что начинается на промыслах восточнее Волги, пересекает добрую половину Европы и несёт целую реку нефти в ГДР.

Были здесь и модели «Вартбурга» и «Трабанта», то есть «Спутника» — легковых автомашин, выпускаемых немецкими заводами; и альбом с рисунками, присланный из Дрездена, и макет домны — детища советских и немецких рабочих, сооружённый во Дворце пионеров в Котбусе.

О каждом из экспонатов рассказывал плотный, загорелый восьмиклассник. Говорил он обстоятельно, подкрепляя свои объяснения свидетельствами: «А об этом написал нам Гюнтер из города Галле», «Это мы узнали от Бригитты из Лейпцига». У всех экспонатов была своя, пусть маленькая, история.

Экскурсоводом был Борис, тот самый Боря, который два года назад пришёл в школу к своей сестре, чтобы обменять мопсов на индийские открытки.

Мы выехали из Тегерека на рассвете. Дед Шермат — низенький, толстый возчик сельпо — сказал, что, возможно, часов в девять-десять утра мы будем на Кыргоо. «Поздновато, — возразил я. — Ведь до Кыргоо, говорят, всего двадцать километров». — «Э! Торопятся только домой, — ответил старик. — А я еду в командировку… на два дня». Если бы я знал путь на Кыргоо, я бы ещё вчера ушёл один. Но меня отговорили: много дорог в горах и любой человек, незнакомый с ними, легко заблудится.

И вот я сижу в арбе рядом с Шерматом. Позади гулко охает большой чугунный котёл и дребезжит железная печка. Горкой высятся мешки с мукой и ящики с макаронами. На одном из ящиков сидим и мы с Шерматом. По небу протянулись широкие розовые полосы — отблески близкой зари. Но тут, в долине, ещё темно. Холодными звёздочками светятся огоньки удаляющегося Тегерека.

Пара лошадей, запряжённых в арбу, шла нехотя, часто останавливалась. Дед Шермат не торопил их. Он опустил вожжи и, поплотнее запахнув меховую шубу, дремал: лишь изредка, спросонок, по привычке он чмокал губами и чуть-чуть дёргал вожжи.

Где-то вдали за горами разгорался костёр; небо побелело, наступило утро.

Неожиданно позади арбы послышался весёлый свист и затем мальчишеский голос:

— Дед!.. А дед Шермат!..

— Что тебе? — Старик проснулся и с силой дёрнул вожжи.

— Вы куда едете?

— На Кыргоо, дорогой Баялы.

В предутренних сумерках рядом с арбой появились два мальчика. Один — высокий, в телогрейке, нёс на голове большую связку книг. Другой — поменьше, тоже в телогрейке, с подвёрнутыми рукавами, горбился под тяжестью рюкзака.

— О, да с тобой Урий! — воскликнул дед Шермат, приглядываясь к мальчику с рюкзаком. — И далеко направились?

— Я на Узун-Булак, к дяде Джумалы, — сказал высокий мальчик. — А Урий пойдёт дальше — к деду Сагындаю.

— В Узун-Булак я приеду через неделю. Скажите: дед Шермат привезёт по заказу чугунный котёл и просо.

— Скажем! — Баялы и Урий отстали.

— Счастливой дороги, дедушка! — крикнул Баялы.

— И вам счастливого пути, — ответил Шермат. Он вздохнул и тихо добавил: — Дорога к Узун-Булаку вон там, — и кивнул влево, — всё вверх и вверх… Устанут Баялы и Урий.

— Что это за ребята? — спросил я.

— Ребята? Из нашего совхоза. Пионеры… школьники. Отец Баялы — чабан, пасёт отару на Тегереке. У Урия отца нет, умер два года назад. Живёт с братом.

— А куда они направились? Да ещё с книгами.

— У нас называют Баялы книжным носильщиком.

— Книгоношей? — поправил я старика.

— Правильно, книгоношей, — оживился Шермат. — Он берёт в лавке совхоза книжки и продаёт их на пастбищах.

— И много продаёт?

— Все, какие приносит. Даже скучные.

— Люди, видно, сочувствуют ему: попробуй-ка потаскать с собой тюк книжек, — сказал я.

— Нет, не так! Я видел, как Баялы продаёт книжки. Он при мне зашёл в юрту старика Калмана и вежливо спросил: «Слыхали ли вы, дедушка Калман, о непобедимом богатыре Щорсе?» — «Слышал, Баялы, но мало», — ответил Калман. «Тогда послушайте о нём несколько страничек», — сказал Баялы и прочитал сперва десять, потом двадцать страничек, потому что Калман всё просил и просил читать дальше. В тот день он купил у Баялы книгу о Щорсе и ещё две книги — о матросах и шахтёрах.

— И много у вас таких книгонош?