Даир Славкович: «Я вернусь, мама!..»

— Следил за ними с сосны из леса.

— А потом бегал туда, где перестрелка была?

— Какая там перестрелка! — Широкие Костины брови насупились. — Просто один человек пальнул в гадов пару раз из самозарядки. Они пососкакивали с коней, залегли и палили почем зря в лес. Только какой толк в деревья стрелять? А офицера не воскресишь.

Отец достал кисет и свернул новую цигарку. Руки его заметно дрожали. Покурил в молчании, потом вдруг спросил:

— Куда спрятал винтовку?

Костя понял: отец обо всем догадался.

— Под большое вывороченное дерево, в ельнике…

— Сейчас пойдем, отдашь ее мне, — строго приказал отец. — И помни: если еще раз повторится такое…

— Папа! — перебил Костя. — Они же фашисты! Враги! Вон наш дом разграбили… Женщину — плеткой. Беженцев на дорогах расстреливают. Я…

— Ладно! — перебил Николай Романович. — А ножовку зачем брал?

— В старой ольхе дупло расширить, — признался Костя. — Десятизарядка туда не помещалась. Хотелось, чтобы она под руками была.

Кузнец встал с бревна, обнял сына за плечи, сказал:

— И все-таки пойми, Кастусь: война — это не игра. Дорого могли обойтись твои выстрелы. Попался бы им в руки, никого бы нас уже в живых не было…

Костя вздохнул. Хотя отец и простил, но с винтовкой — новенькой десятизарядкой с блестящим вороненым стволом и лакированным из карельской березы-чечетки прикладом — придется расстаться.

Рыжий щипал траву у изгороди, обмахивался хвостом, спугивая надоедливых оводов, и косил большим синевато-черным глазом на Костю.

— Покатай на Рыжем! Ну, Кастусек, миленький! — просили наперебой Толик и Валя.

— Не канючьте! Ему отдых нужен. Лучше за травой сходите.

— Я сегодня овса надергал в ноле и дал ему, — похвастался Толик.

— А я клеверку нарвала, и Рыжий все съел, — сказала Валя.

— Вот и молодцы. От имени Рыжего разрешите сказать вам сердечное «и-го-го!». Что по-нашему означает: «Спасибо за еду тую, прошу принести другую!»

— А кататься когда? — не унимались брат и сестра.

«Похоже, не обойтись мне без их помощи, — подумал Костя. — Не бросать же Красулю в бору одну!»

— Лучше помогите мне, — и Костя строго посмотрел на брата и сестру. — Только, чур, чтобы никто в доме не знал! Завтра, когда я после обеда выгоню корову, подмените меня. Будете пасти Красулю, к вечеру я за вами приду. И уж тогда точно покатаетесь на Рыжем!

Хорошо, что Толик и Валя не стали его ни о чем расспрашивать. У Кости, правда, имелось для них наготове немало отговорок. Но сейчас отшучиваться не хотелось — слишком серьезное дело предстояло завтра, и без маленьких помощников пришлось бы Косте туго.

Дело в том, что мальчик встретил в лесу своего случайного знакомого лейтенанта Уколова. Теперь лейтенант возглавлял небольшой отряд, который состоял из красноармейцев, оказавшихся во вражеском тылу. Действовал отряд в лесах, на дорогах, соединяющих окрестности деревни. Но местность лейтенант Уколов и его боевые товарищи не знали. Отряду нужен был разведчик, житель здешних мест. Им и стал Костя. Держалось это в тайне от всех. Таков был приказ лейтенанта.

Завтра мальчику предстояло вывести отряд Уколова на дорогу, которая соединяла Рысевщину с соседним районом.

У отца были гости: директор школы, врач Ольга Васильевна, Лещанин, дядя Макар и Антонина Михайловна Соколова, или тетя Тоня, которая теперь жила у Будников вместе с сыном Валериком. Костя хорошо знал всех, кроме дяди Макара. Говорили, появился он в Телякове в первые дни войны. Часто заглядывал дядя Макар к отцу. В такие часы не было слышно в кузнице стука молота о наковальню. Мужчины тихо разговаривали.

Обычно, когда в их доме собирались эти люди, отец говорил Косте: «Иди, сынок, погуляй по двору. Если кто чужой будет идти, предупредишь». Костя догадывался, какое общее дело объединяло гостей кузнеца. «Эх, папа, папа, — думал он в такие минуты, — и чего вы таитесь от меня? Военные люди доверяют, а вы — нет», и утешал себя: «Хотя, если бы не доверяли, то не просили бы покараулить…»

Костя подошел к хате, уселся на завалинке под окном.

Высоко в небе плыли редкие облака. Замерла, застыла в полуденном зное высокая береза у дороги. Завод, непривычно молчаливый, тоже застыл, будто затаился. Одни неутомимые ласточки черными зигзагами чертили синеву.

До Костиного слуха донесся низкий голос дяди Макара:

— …Первое. Приказ немцев об уборке колхозного урожая надо выполнить. Но по-своему. Фашисты хотят вывезти хлеб в Германию. Поэтому задача будет такая: часть урожая пусть колхозники в свои хлева свозят, а остатки — в колхозный амбар. Тогда с ним и порешим. Второе. Считаю, что с бойцами группы Уколова, которые действуют на шоссе Минск — Слуцк и базируются где-то в наших лесах, должна быть налажена связь.