Елена Липатова - Миллион за теорему! [litres]

А сегодня он получил письмо от своего бывшего однокурсника, занимавшего должность декана в одном из норвежских университетов. К сожалению, ничего конкретного не сообщалось, кроме одной любопытной детали: тот давний симпозиум был посвящён научному наследию легендарного Эдварда Румбуса. Того самого Румбуса, который после фантастического творческого взлёта в двадцать семь лет погиб на дуэли, оставив гору черновиков с расчётами и несколько гипотез, которые – если бы они были доказаны – произвели бы революцию в математике!

Помимо всего прочего, Румбус оставил странное зашифрованное письмо, адресованное дочери тогдашнего правителя.

Архив с расчётами был передан в академию, а зашифрованное послание – адресату. И хотя ходили упорные слухи, что в письме спрятано доказательство знаменитой теоремы Румбуса, объясняющей хаотичное распределение простых чисел, королевский дом отверг все попытки научных сообществ получить доступ к документу.

Лишь по прошествии двадцати пяти лет коронованные наследники согласились передать загадочное послание академической библиотеке. Там оно и хранилось – непрочитанное, нерасшифрованное. В металлическом ящике под каменной плитой, на которой под многолетним слоем пыли скрывалась витиеватая надпись: «Вскрыть через сто лет».

Ещё в матшколе Кристоф фанатично поверил в Румбуса – в то, что доказательство существует. В тот семестр его письма домой напоминали объяснение в любви. Обычно замкнутый и застенчивый, Кристоф неожиданно перешёл на язык метафор. О загадочных числах он писал вдохновенно, как о любимой:

…случайные ноты, разбросанные в беспорядке…

два, три…

потом пауза и —

быстрые лёгкие нотки, как будто кто-то прыгает через ступеньки:

пять – семь, одиннадцать – тринадцать…

И – снова пауза, долгая, в три интервала – семнадцать…

А следом —

один тяжёлый шаг, как скрип половицы —

ДЕ-ВЯТ-НА-ДЦАТЬ.

Письмо из Норвегии давало слабую надежду. Если Кристоф не погиб, он очень даже мог оказаться на симпозиуме, посвящённом загадке Румбуса.

Марита причитала над каждой отрезанной прядкой.

– Да где ж это видано?! – возмущалась она, щёлкая ножницами. – Такую красоту да резать!.. Нет, увольте – не могу!

– Мариточка! Ну пожалуйста… Там же всё без меня закончится!

– Не волнуйся, деточка. Где уж им без тебя?

Марита воздела руки к потолку.

Потолок был таким низким, что её кулачищи стукнулись о деревянное перекрытие, и потолок загудел, как барабан: БУМ!

Марита с сомнением оглядела свою работу.

– Ну, пацан и пацан! Шпана в штанах! А была-то – БУМ! – такая девушка! – БУМ! – И что хозяева нам скажут? – БУМ! БУМ! БУМ!

Пока Бекки отсыпалась, Вилли провёл ревизию на чердаке хозяйского дома и вернулся с охапкой мальчишеской одежды. Чего тут только не было! Школьный пиджак и рубашки всех цветов, две куртки, ботинки и даже костюм для верховой езды. Костюм Марита сразу забраковала.

– Даже и не думай! Ты там не на лошади скакать будешь!..

А ещё Бекки понравилась форменная лицейская курточка с накладными карманами и бриджи до колен. Курточка была вельветовая, тёмно-зелёного цвета и по размеру подходила.

Марита критически осмотрела Бекки с ног до головы, ещё раз провела щёткой по тёмным курчавым волосам и всплеснула руками:

– Ай да парень! Пригожий да ладный! Виль, глянь на нашего молодца!

– Ну и ну!.. – развёл руками Вилли. – Такому соколу сам бог велел сражаться на турнирах. Ты, главное, не трусь. Теорему Пифагора помнишь? «Квадрат гипотенузы…»

– Дядя Вилли! Ну я же вам говорила! – засмеялась Бекки. – Со мной Гриффин с трёх лет занимался.

– Ну, тогда ладно. Я ж помочь хочу! Там первый мост – Пифагоровый. По нему все проходят. А дальше мост Дураков: на нём-то и спотыкаются.

Марита ещё раз осмотрела Бекки и осталась довольной.

– И чего только не удумают! Вот молодёжь пошла! Вилли, может, и мне на старости лет нацепить штаны да и… А что? Чем я хуже?

– Иди-иди, смеши народ, – отмахнулся Вилли. Он обнял Бекки и подтолкнул к двери: – Ну, с Богом!

…За ночь город словно переродился. Из окон свисали флаги, в небе кружили стаи воздушных змеев, фасады домов, выходящих на Торговую улицу, блестели от свежей краски. Даже мостовые поменяли цвет: их расписали геометрическими фигурами, формулами и указателями. По этим стрелкам Бекки и вышла к старту – знаменитому мосту Пифагора.