Эдмунд Низюрский - Средство от Алкивиада

- Сейчас погляжу, - сказал пан Жвачек.

В дверную щель мы увидели его глаз, а потом кусок уха.

- Действительно, там кто-то есть, - сказал он с удивлением. - Я слышу сопение и какой-то шорох.

- А что я вам говорила?! - с триумфом выкрикнула Венцковская. - Вот, видите, пан директор, мне ничего не чудилось и не с чем вам кончать.

Директор смущенно откашлялся;

- Выходите! - крикнул он.

Жвачек опять принялся дергать за ручку.

- Открывайте и выходите! Мы не шелохнулись.

- Нельзя же так, - сказала Венцковская. - Они вас боятся. Маленькие, испуганные, дрожащие от страха негритята, а вы на них сразу, будто полиция какая-то… Нужно с ними ласково.

- Господи, пани Венцковская! Но ведь здесь же не может быть никаких негров! - взмолился директор.

- А вот вы сейчас увидите, пан директор, - сказала Венцковская и обратилась к нам ласковым просительным тоном: - Миленькие, хорошенькие, скажите, кто вы.

Мы молчали.

- Высуньте хотя бы ручку или пальчик, - просила сторожиха.

Мы не могли остаться равнодушными к мольбам почтенной женщины.

Засемпа выставил в щель свой черный палец.

- Черный! - воскликнула обрадованная Венцковская. - Посмотрите! Ну, кто был прав?

Педагоги с недоверием уставились на палец. А пан Жвачек даже чуть было не поймал за палец Засемпу, но, к счастью, тот успел отдернуть руку.

- Действительно, черный, - сказал Жвачек. - Ничего не понимаю!

- И я ничего не понимаю! - откликнулся окончательно сбитый с толку Дир. - Что вы, коллега, об этом думаете?

- У меня есть кое-какие подозрения, - сказал Жвачек. - Скажите-ка, дорогая пани Венцковская, а какого примерно возраста были эти негры?

- Какого возраста? Школьного, пан учитель. Такие крохотные негритята, десяти с чем-то лет.

Жвачек откашлялся:

- А если они такие маленькие, то почему же вы, Венцковская, подняли такой крик и удирали от них?

- Это все нервы, пан учитель. С этими нервами - человек еще не успеет подумать, как уже кричит.

- Понятно. А сколько их было? - продолжал допрос Жвачек.

- Четверо.

- Как будто сходится, - процедил полонист. - На последнем уроке не хватало как раз четырех учеников. На моем уроке в восьмом «А»! - произнес он многозначительно.

- В восьмом «А»?! - испугался Дир. - Ах, естественно… конечно же, в восьмом «А», - вздохнул он.

- Вы думаете, что это ученики восьмого класса? - выкрикнула Венцковская. - Но ведь у нас там черных нет!

- И все-таки это подозрительно, - продолжал Жвачек. - Цвет кожи тут ни при чем. Для меня имеет значение только тот факт, что Чамчара, Засемпа, Слабинский и Пендзелькевич-младший не вернулись с большой перемены на урок польского языка.

- Чамчара - это тот, который сегодня утром на уроке пана Фарфали произвел взрыв гремучего газа? - спросил директор.

- Да, пан директор, это тот самый, который произвел взрыв и уничтожил аппарат Киппа. А со всей их четверкой, пан директор, вы еще совсем недавно имели весьма сомнительное удовольствие беседовать у себя в кабинете.

- Но как же вы тогда объясните черный цвет их кожи и наготу?

- Они маскируются, пан директор. И лучшее доказательство этому то, что даже Венцковская их не узнала.

- В октябре раздеться и бегать по саду в голом виде? - с недоверием спросил директор.

- Вы и представить себе не можете, на какие жертвы может пойти молодежь, лишь бы уклониться от урока. Наверное, они опять не подготовились по польскому и боялись встречи со мною…

- Нет, пан учитель, дело обстояло несколько иначе, - услышали мы голос Шекспира.

Он вышел из-за Коптильни и подошел к изумленным педагогам.

- Извините, что я вмешиваюсь, и притом в таком наряде, но я вынужден выступить в защиту своих коллег, - смело продолжал он. - Они были на репетиции пьесы.

- Какой еще пьесы?

- «Пробуждение Африки».

- А действительно, - сказал Дир, - вы ведь готовите эту пьесу, но что означает беготня по саду и эта игра в прятки?

- Сейчас я все объясню. Во время перерыва мы вышли сюда, чтобы обсудить некоторые вопросы, и тогда…

- Но что делают эти сорванцы в «Пробуждении Африки»? - возмутился Жвачек.

- Эти сорванцы заняты в сцене с похищением вождя.

- Мне ничего об этом не известно.

- Вам ничего не известно, пан учитель? - удивился Шекспир.

- Нет.

- Ну, тогда нужно спросить у них.

- Правильно. Но только пусть они сначала выйдут из Коптильни. И вообще все это очень странно. Почему они не выходят?

- Скорей всего, они испугались вас, пан учитель, - пояснил Шекспир. - Сейчас я их позову. - И он обратился уже к нам: - Ребята, прекратите шутки. Ваша попытка спрятаться может быть неправильно истолкована нашими педагогами. Вы должны выйти и ответить на все вопросы.