Олег Бедарев - Мы с Витькой [Повесть]

— Он бы в одном месте, — рассуждает Петро, — а тут, глянь, кругом.

— Нет уж, — качает головой Сенька, — придется виниться, рассказывать все как было…

После минутного молчания он уже более спокойно Добавляет:

— Сначала заштопаем все, что можно.

— Наверное, Сенька обиделся за бредень, — высказал предположение Витька.

Действительно, наш новый друг уже несколько дней не показывался на мельнице.

— Мы одни, что ли, виноваты? — рассуждал я. — Они же сами выставили бредень на лугу, где скотина паслась.

— Сходить бы к Сеньке, — предложил Витька.

Мне и самому очень хотелось вернуть Сеньку. Без него все, что мы начинали, быстро надоедало. Конечно, надо было бы сходить в деревню, но пугала возможная встреча с дедом Иваном, в чей бредешок заскочил красный теленок. Правда, при помощи бабкиных суровых ниток мы все, что оказалось возможным, подштопали, затянули, залатали. Но телячьи следы все же остались хорошо заметны. Недаром Сенька тогда сказал, качая головой: «Его легче новый связать, чем штопать…»

Мы излазили всю мельницу, побывали даже на мельничном колесе, качались на привязанной лодке, прыгали с нее и перевернули. Наконец от безделья собрались удить рыбу после обеда и даже накопали червей. Но к обеду пришел дядя Вася, не появлявшийся на мельнице тоже несколько дней. Он перестроил все наши планы.

— Чем занимаетесь, молодцы хорошие? — спросил он за столом.

Будь это на улице, мы бы, ни секунды не задумываясь, ответили, что тренируемся. Здесь же, при свидетелях, боясь быть уличенным во лжи, я скромно сообщил:

— Да вот собираемся рыбу удить…

— Дело неплохое. А народ говорит, будто на Яхинской гари колосовиков тьма…

Я лягнул под столом Витьку, спрашивая глазами, что он знает о колосовиках, что это такое. Но Витька только повел плечами.

— Оно, конечно, хорошо бы свеженьких грибков, — прищурившись, заметил дед Никанор.

— Мне в Яхино надо, — обратился к нам дядя Вася, — вот я и подумал: доведу вас до гари, наберете грибов, а домой сами вернетесь. Я в Яхине два дня пробуду: там у меня тракторная бригада работает.

Воспоминания о походе со станции к тому времени уже стерлись в нашей памяти, и мы с восторгом приняли предложение дяди Васи.

Сразу после обеда, получив от бабки корзинки, ватрушки с творогом и картошкой, завернутые в чистую тряпицу, мы двинулись за грибами-колосовиками. Я знал подберезовики, подосиновики, маслята, лисички, белые, даже шампиньоны знал, но не имел представления о колосовиках.

Следуя за дядей Васей, мы перешли по лавам на другую сторону, миновали прибрежный луг и вошли в лес по едва заметной лесной дороге, которой, видимо, пользовались только зимой. Василий Никанорович вдруг остановился и заставил нас обернуться назад.

— Когда идешь по незнакомой дороге, непременно поглядывай назад, — посоветовал он. — Примечай: с другой стороны у нее совершенно другой вид.

После такого предупреждения мы с Витькой то и дело оборачивались, зная, что домой придется идти одним. Лесная дорога вывела нас на обыкновенную проселочную. Эта шла то лесом, то полем, то кустарником. Она поднималась на возвышенности, открывавшие глазам широкие просторы окрестностей, или опускалась в низину, где в тени деревьев пахло сыростью, а между вершинами застывших елей виднелось высокое небо.

На развилках дорог Василий Никанорович заламывал ветки. И шли мы так, быть может, часа три, пока не свернули с дороги в сосновый бор. Я почувствовал незнакомый горьковато-острый запах, едва уловимый, но резко отличающийся от всех других запахов — смолы, цветущего баговника, прелой хвои, испаряющейся росы и многих других, наполнявших сосновый лес.

Скоро я установил, откуда шел этот запах. Мы вошли в горелый сосновый бор. Высокие, стройные деревья обгорели снизу; видимо, огонь проходил по земле. Он выжег низкие кустики боговника, можжевельник, спалил траву, бруснику и колокольницу, но не достал до веток, раскинувших свои мохнатые ладони высоко около самой вершины.

Кругом стояли черные снизу, обгоревшие стволы деревьев. Лишь кое-где печально рыжели опаленной хвоей молодые сосенки, которым уже никогда не суждено было стать стройными деревьями, такими, как эти огромные великаны, устоявшие в пожаре.

— Ребята, а ну-ка, идите сюда, — позвал Василий Никанорович, — приглядывайтесь, как они растут.

Я уже приготовился увидеть знаменитый гриб-колосовик, но увидел белый, ловко замаскировавшийся под цвет опавшей хвои.