Валерий Роньшин - Как Наталья Николаевна съела поэта Пушкина и другие ужасные истории

А так как Танечка была девочка общительная, то и народу пропадало много.

К примеру, сидит Танечка на уроке рисования. А в класс заходит учитель Тихон Петрович. Очень симпатичный и в очках.

И обращается к Танечке:

— Синичкина, иди к доске и нарисуй зайчика.

А Танечка молчит, как воды в рот набрала. Не хочется ей, чтобы преподаватель в черную дыру провалился.

— Синичкина, — уже строго говорит Тихон Петрович. — Я, кажется, с тобой разговариваю. Иди к доске и рисуй зайчика.

Вздохнула Танечка тяжко.

— Хорошо, — отвечает, — сейчас я вам нарисую зайчика.

И в то же мгновение Тихон Петрович — фьють! — исчез.

В конце концов этим таинственным явлением заинтересовались ученые. И была создана специальная комиссия во главе с профессором Кислощеевым.

Поместила комиссия нашу Танечку в особую комнату со стеклянной стеной. Сидит Танечка в этой комнате, шоколадные конфетки ест.

А по другую сторону стеклянной стены расположилась специальная комиссия во главе с профессором Кислощеевым… Наблюдает.

Вот дверь отворилась, и к Танечке вошел испытатель по фамилии Степанов. К его ноге был привязан канат на десять километров — для того, чтобы было за что Степанова из черной дыры вытаскивать.

— Здравствуй, Танечка, — говорит Степанов.

— Здравствуйте, дяденька, — отвечает девочка и кладет в рот конфетку.

Не успела она эту конфетку даже надкусить, как испытатель Степанов — фьють! — и исчез… А вместе с ним исчез и канат на десять километров.

Тогда входит к Танечке дублер испытателя Степанова, испытатель Сидоров. Он без каната, но зато с радиопередатчиком.

— З-з-д-д-равствуй, д-д-евочка, — дрожащим голосом говорит Сидоров.

— Здрасьте, здрасьте, — отвечает Танечка.

Испытатель Сидоров — фьють! — и исчез… И тут же заработал радиопередатчик:

— Говорит испытатель Сидоров! Говорит испытатель Сидоров!.. Нахожусь в черной дыре! Лечу куда-то вниз!

— Что там впереди? — интересуется профессор Кислощеев.

— Ни-че-го! — докладывает испытатель Сидоров.

— А позади?

— Ни-че-го!

Прошло десять часов. Сидоров летит. Наступила ночь. Сидоров летит… А специальная комиссия спать легла. Один только профессор Кислощеев бодрствует да еще его секретарша Леночка.

Голос Сидорова с каждым часом становится все тише… тише… тише… Наконец и вовсе пропал.

— Да-а уж, — вздыхает профессор. — Придется мне самому к Танечке идти.

— Ой, что вы, Алексей Алексеич, — всполошилась секретарша. — Ой, не надо, Алексей Алексеич!

— Надо, Леночка, надо, — отвечает Кислощеев. — Наука требует жертв!

И решительно толкнув дверь, профессор переступил роковую черту.

— Танюша, солнышко, — просит, — скажи мне что-нибудь.

Девочка испуганно головой мотает.

— Так надо, милая, — объясняет ей Кислощеев. — Для науки.

А Танечка ни в какую. Молчит как рыба.

Тогда профессор Кислощеев пошел на хитрость. Он широко улыбнулся и говорит:

— А хочешь, я подарю тебе пушистенького котеночка?

— Хочу! — обрадовалась Танечка.

И Алексей Алексеевич Кислощеев — фьють! — исчез.

И сразу же оказался в кромешной тьме, летящим куда-то вниз.

Летит-летит, летит-летит, летит-летит…

Летит…

Летит…

Летит…

Летит…

«Наверное, так и буду ВЕЧНО лететь», — думает профессор… Но не успел он это подумать, как свет внизу показался. И все больше света, все больше…

У-у-у-ух… упал Кислощеев… в детскую песочницу.

Смотрит — а он в коротких штанишках. А на вид ему годика три, не больше.

Рядом с ним сидят другие дети. Мальчики. У одного на ноге веревочка бантиком завязана, другой вертит в руках игрушечный радиопередатчик.

«Ага, — догадался профессор, — это испытатели Степанов и Сидоров. Только маленькие».

— Уходи, — говорят они ему, — из нашей песочницы.

И толкают его. Да сильно так.

— Чего толкаетесь?! — возмутился Кислощеев. — Козявки.

— Сам ты козявка! — закричали в ответ Сидоров со Степановым.

Неизвестно, чем бы все дело кончилось, если б профессора Кислощеева не позвала мама.

— Але-о-о-шенька! — высунулась она из окошка. — Иди-и домо-о-й! Пора ужинать и спать!

Ну, профессор и побежал домой. Прибегает, смотрит: мама — молодая, красивая; и папа — молодой, красивый. Сидят за столом, ужинают.

Сел и Кислощеев.

И тут выяснилось, что есть ему самому не надо. Мама взяла ложечку и начала кормить профессора манной кашкой с малиновым вареньем. Кислощеев знай только рот разевает. И пить ему тоже самому не надо. Опять же мама с ложечки компотиком апельсиновым напоила.