Валерий Роньшин - Как Наталья Николаевна съела поэта Пушкина и другие ужасные истории

И вот бродил он так, бродил бродил…

бродил…

бродил…

И набрел на… белую дверь. Поначалу Николай даже глазам своим не поверил: в черном за́мке — белая дверь! Он подумал, что это глюк какой-то, и ущипнул себя за черное ухо, а потом еще похлопал себя по черным щекам. Но это был не глюк, это была самая что ни на есть реальная белая дверь…

— А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее, — перебив Николая, попросили сыщики Бам, Бим и Бом.

— Да собственно это уже конец, — закончил Николай свой рассказ.

— А дверную ручку на белой двери вы случайно не дергали? — спросил Николая сыщик Бом.

— Не было там никакой дверной ручки, — ответил Бому Николай.

— А в замочную скважину белой двери вы случайно не заглядывали? — спросил Николая сыщик Бам.

— Не было там никакой замочной скважины, — ответил Баму Николай.

— А ухо к белой двери вы случайно не прикладывали? — спросил Николая сыщик Бим.

— Не было там никакого уха, — ответил Биму Николай.

— Ну что ж, — сказали Бам, Бим, Бом, — тогда нам все яснее ясного.

— А что вам яснее ясного? — не понял Николай.

— А то, дорогой Николай, — ответили ему сыщики, — что никакой вы не Николай. Вы самая настоящая Чернова.

Николай как услышал эти слова, так сразу же и стушевался… Вернее, Чернова, услышав эти слова, сразу же стушевалась.

— Но… но как вы догадались? — в смятении пробормотала она.

— На то мы и великие сыщики, чтобы обо всем догадываться, — скромно заявили Бим, Бом, Бам.

— Но почему, почему вы догадались?! — негодовала разоблаченная Чернова.

— Во-первых, по зубам, — сказал ей Бам. — У вас черные зубы в два ряда.

— Вот ешкин-мошкин! — выругалась по-черному Чернова.

— Во-вторых, по ногам, — сказал ей Бом. — У вас женские туфли на шпильках.

— Вот блин горелый! — выругалась Чернова снова по-черному.

— В-третих, по рукам, — сказал ей Бом — у вас длинные ногти покрытые черным лаком.

— Вот елки-палки! — опять по-черному выругалась Чернова

— Ну а теперь, — потребовали в один голос три сыщика, — говорите правду, одну только правду и ничего, кроме правды!

И Черновой ничего другого, кроме правды, говорить не осталось. Рассказ ее занял десять секунд. Но если его — этот рассказ — растянууууууууть как жевательную резинку, то, растянутый, он сводился к следующему:

В детстве у Черновой была фамилия Белова и она любила все беленькое: беленькие кофточки, беленькие шапочки, беленькие юбочки… И молочко, тоже, естественно, беленькое, любила девочка Белова попить из беленькой же чашечки; и кашку манную, тоже, разумеется, беленькую, любила девочка Белова поесть из беленькой же тарелочки… В общем, жила себе, жила девочка Белова на белом свете, вся такая беленька-пребеленькая, пока не пришла ей пора влюбиться. И влюбилась девочка Белова в мальчика Колю. Тоже довольно беленького на вид. Но внешность, как известно, обманчива. Хоть мальчик Коля и был с виду беленьким, но обманул он девочку Белову по-черному. И белый свет сразу же померк в глазах девочки Беловой, а сама она в тот же миг стала девочкой Черновой.

Сыщики, услышав о столь печальной участи девочки Беловой, разом достали свои носовые платки и вытерли друг у дружки набежавшие на глаза слезы.

А Чернова, она же бывшая Белова, продолжала:

— И тогда я решила страшно отомстить мальчику Коле…

— Спасибо, спасибо, — перебили ее на этом Бам, Бим и Бом. — Дальше нам все яснее ясного.

— А что вам яснее ясного? — не поняла Чернова.

— А то нам яснее ясного, — сказал ей Бом, — что придется вам сейчас пойти в тюрьму и посидеть там лет семь.

— Или лет восемь, — добавил Бим.

— Или лет девять, — прибавил Бом.

— Дайте уж для ровного счета лет десять, — попросила Чернова.

— Хорошо, — расщедрились добрые сыщики. — Берите десять лет.

И Чернова, взяв десять лет, пошла в тюрьму.

«А как же сложилась дальнейшая судьба Коли-Николая?» — поинтересуется какой-нибудь маленький читатель или какая-нибудь маленькая читательница. А никак. Не было никакого Николая, и мальчика Коли тоже не было, как не было и белой двери в черном замке да и самого черного замка не было.

Чернова все это выдумала от начала до конца. Ей просто очень хотелось в тюрьме посидеть. Потому что она в Интернете прочла, что «жизнь про́жита не зря, если человек походил по свету, постоял у океана и посидел в тюрьме».

Жил один лесничий. Звали его Егор. А погода была — хорошая собака хозяина во двор не выпустит.