Валерий Роньшин - Как Наталья Николаевна съела поэта Пушкина и другие ужасные истории

Снег валит. Ветер воет.

А кругом шумит темный лес.

Вот сидит Егор посреди этого леса в своем домике. Думу думает. Вернее — печку топит.

Время — за полночь.

Вдруг дверь отворяется и появляется старик с седой бородой.

— Здравствуй, Егорка, — говорит. — Я твой батя.

— Какой еще батя? — отвечает Егор. — Мой батя на войне пропал. Без вести.

— Да не пропал я, — морщится старик. — А просто командир меня в разведку послал. Я и пошел.

— И где же ты был столько лет?

— В разведке, где ж еще.

— Ну садись тогда, батяня, за стол, отметим твое возвращение, — предлагает Егор.

Старик не заставил себя просить дважды. Выпил старик, закусил, под стол упал. Захрапел там.

А тут дверь опять отворяется. И появляется Егорова жена — Нюра. Лет десять как умершая.

— Уф-ф, — от снега отряхивается. — Ну и погодка.

Егор, хоть и не робкого десятка, а тут — сробел, конечно. Еще бы! Покойная жена с того света явилась.

А Нюра при-и-истально так посмотрела в Егоровы глаза и говорит:

— Ишь глазки-то подленькие как бегают.

— О чем это ты, Нюр? — Егор спрашивает, а у самого сердце в пятки уходит.

— О том самом, — отвечает умершая Нюра, — о том самом… Расскажи-ка, мил дружок, как ты меня на тот свет спровадил.

— Вот этого, Нюра, не надо! — закипятился Егор. — Сама отлично знаешь, что у тебя было двухстороннее воспаление легких. И справка от врача имеется. И от судмедэксперта тоже.

— Справочки твои, — говорит Нюра, — липовые . — И такой вид у нее сделался — вот сейчас кинется душить.

У Егора аж все захолонуло внутри.

Но тут дверь вновь отворяется и появляется маленький мальчик.

— Дайте, — просит жалобно, — на орехи.

Нюра как увидела мальчика, так и закричала истошно:

— Сынок! Сынок! Сынок!..

— Че такое? — Егор понять не может.

— Это ж сыночек наш! — плачет и смеется Нюра. — Помнишь, я его из роддома несла, пить захотела, наклонилась над колодцем, малютка из рук и выпал. Я думала, утонул.

— Не, выплыл, — говорит сынок, — Но с тех пор бедствую.

Тут и батя-разведчик из-под стола выполз. Глаза продрал, на Нюру уставился.

— Мамочка! — ахнул. — Маманя!..

— Какая я тебе маманя, пес старый! — Нюра ему в ответ.

А старик плачет горючими слезами, «мама да мама» — бормочет.

Егор хоть и дурак был, но умный. Взял да и перекрестился. И вмиг все исчезло: и жена-покойница, и сынок бедствующий, и батяня-разведчик.

А на дворе уж не темень — а свет. И не зима — а лето.

Во как нечистая сила балует!

Жил на свете Дед Мороз, у которого была заветная мечта. Он мечтал побывать в Африке. Но не в настоящей. В настоящей Африке он уже сто раз побывал, ну, может, не сто, конечно, но раз десять-то точно был. Нет, Дед Мороз мечтал побывать в другой Африке.

В Африке своей детской мечты.

В той самой Африке, про которую ему когда-то его мамочка читала в детской книжечке: где злые гориллы, кусачие крокодилы, где разбойник и злодей Бар-ма-лей, который:

Бегает по Африке

И кушает детей…

Ах, как Дед Мороз в детстве мечтал попасть в эту опасную Африку. И когда маленький Дед Мороз стал большим Дедом Морозом, ему все равно мечталось там побывать. Но, как известно, мечта мечте рознь. Есть осуществимые мечты, а есть — неосуществимые. Так что Дед Мороз прекрасно понимал, что в Африку своей детской мечты ему никогда не попасть.

А по соседству с Дедом Морозом жил большой ученый — профессор Тапочкин. Большим он был не только потому, что его рост был два метра, а еще и потому, что он совершал большие открытия.

И вот ехали они как-то раз — Мороз и Тапочкин — в лифте — то ли вверх, то ли вниз, то ли вбок — неважно, и Дед Мороз поделился с профессором своей детской мечтой.

А Тапочкин ему и говорит:

— Мы рождены, друг мой, чтоб сказку сделать былью!

— Как это? — не понял Дед Мороз.

— А так, — отвечает профессор, — я изобрел аппарат, с помощью которого можно осуществлять свои детские мечты.

Дед Мороз ушам своим не поверил. Он так и сказал:

— Ушам своим не верю.

А большой ученый посмеивается:

— Прошу, друг мой, в мою лабораторию.

Пришли они к профессору Тапочкину в лабораторию.

— Прошу садиться, — указал профессор на кресло.

Дед Мороз сел, а профессор опутал его с головы до ног всякими разноцветными проводками. А потом провозгласил:

— Добро пожаловать в Африку вашей детской мечты!

И — ЩЁЛК! — включил что-то над головой Деда Мороза. В ту же секунду — уууух… — Дед Мороз провалился вместе с креслом куда-то вниз (а куда еще можно провалиться — не вверх же). И оказался… в синем небе. Высоко-высоко. И уже без кресла и проводков. Зато с крылышками за спиной, типа стрекозиных.