Лариса Исарова: Война с аксиомой 

Я проучилась у нее мало, всего год. Встречала я и после нее много разных учителей. Бывали среди них добренькие, всегда потакавшие ученикам или пестовавшие нас, как няньки.

Бывали неплохие преподаватели. Но они обращались со школьниками, как с дикими зверьками: осторожно и слегка боязливо.

У преподавательницы литературы в старших классах я была даже любимицей. Она поручала мне вести уроки по ее плану, когда заболевала, в десятом классе. Чтобы мы не запустили программу…

Но только Анне Ивановне я пыталась подражать, когда впервые пришла учительницей в школу.

Все хорошие учителя счастливы одинаково, а неудачливые — несчастливы по-разному.

Эту перефразировку Л. Толстого я придумала после моих первых уроков в школе. Неудачи любят трусов. А я оказалась трусихой.

Ох, до чего же я боялась вначале войти в свой класс! В восьмой «Б». «Буйный», как небрежно сказала мне директор Мария Семеновна.

Секунду после звонка первого сентября я медлила в учительской. Звонок рассыпался по коридорам, подстегивал опаздывающих, вбирал в себя торопливые шаги, хлопанье парт…

А я представляла мысленно лица своих учеников, представляла, как они встанут передо мной в самых живописных позах.

Я взяла мой журнал, обернутый белой бумагой. Перевела дух. И пошла покорять пятнадцатилетних людей.

Они обязаны меня слушать. У меня диплом учителя. Я старше их на целых семь лет. Обязаны! Но будут ли они меня слушать? Я ведь еще должна завоевать их уважение, симпатию, желание слушать меня.

Я шла на поединок с классом. Да, я не оговорилась: на поединок. И я понимала, что ни хорошие оценки в университете, ни диплом с отличием не определят мою победу в этом поединке.

Первый урок по «Слову о полку Игореве» я провела довольно сносно: ребята молчали и с любопытством оглядывали меня. Только меня не покидало ощущение, что мой класс — аквариум. И ребята сидят внутри, за стеклом, а я — снаружи. И поэтому должна напрягать голос, чтобы он проник сквозь это стекло. Сквозь зеленоватый туман, в котором плавали лица моих учеников. Я старалась поразить их глубокой эрудицией. Я помнила, как ценили мы в юности учителей, чьи объяснения были много полнее школьных учебников…

Эти сорок пять минут полной тишины излечили мою трусость. Я даже решила, что у меня есть обаяние, что я уже покорила ребят.

Но на следующем уроке мои ученики начали проявлять свои многообещающие индивидуальности. Опрос показал, что в их памяти остались самые приблизительные сведения из моего рассказа. Опрос показал, что я не умею держать дисциплину. Опрос показал, что ребята меня раскусили. И теперь демонстрировали себя во всей красе.

Одни ученики свободно прогуливались по классу, присаживаясь к кому хотели. Другие играли в «морской бой». Две девочки на первой парте что-то старательно списывали из одной тетрадки. У окна мальчик читал книгу без обложки, зажав уши руками. Изредка ребята поднимали глаза на меня, на отвечающего у доски. И снова погружались в свои дела и заботы. Правда, наглого, буйного шума, слышного в коридоре, не было. Ребятам не хотелось неприятностей. Просто они превратили мой урок в пустой урок.

Я пробовала воззвать к старосте, комсомольцам. Оказалось, что староста еще не избран, а комсомольцами были только девочки. И они явно не пользовались авторитетом у мальчишеской «вольницы». Положение осложнялось…

Через тридцать минут после этого беспомощного педагогического бултыхания я почувствовала, что иду ко дну. Оставались две возможности. Вызвать директора, пожаловаться. Но тогда мой авторитет скончается, не родившись. И можно было начать кричать, молотить кулаком по столу и ставить двойки. Но авторитет такой ценой не завоевать.

И тогда я начала тихим голосом рассказывать приключения Шерлока Холмса. Шум стал замирать, как костер, политый водой… «Дедуктивный» метод Шерлока Холмса мгновенно заворожил мою «вольницу». Но на душе у меня при этом точно плясали и царапались дикие кошки. И тут моя выдержка подверглась новому испытанию. Дверь открылась. Вошла Мария Семеновна.

— Ну, как дела? — спросила она, поглядывая на ребят поверх очков. — Что вы проходите? — и ткнула пальцем в самого вертлявого мальчика, который за урок уже сменил пять мест.

— «Слово о полку Игореве»! — отчеканил он, выпятив грудь колесом. — Идейное содержание и историческую обстановку.