Константин Курбатов - Чуть-чуть считается

– Исправили? – спросила Светлана Сергеевна.

– Послезавтра едем с Маняшей квартиру смотреть, – сказал дед.

– А ведь чудесные у нас ребята растут, Николай Григорьевич, – проговорила Светлана Сергеевна.

– Ну! – согласился дед, – А кто спорит? Только не пойму я одного, Света: что это они все, словно сговорившись, вдруг бросились мне на выручку? Ведь и Фёдор Фёдорович неспроста ко мне пришёл. Знаю, что неспроста.

– Сговорившись? – сказала учительница. – А может, здесь другое. Может, они потому, что… поэтом можешь ты не быть, а гражданином быть обязан? Помните, как вы тогда Ивану говорили? И учителем можешь ты не стать, и лётчиком, и кем хочешь. А гражданином – обязан! Может, поэтому?

– Может, Света, – сказал дед. – Очень хочу верить, что именно поэтому.

Они замолчали, вслушиваясь в тишину над Волгой.

И ребята в пещере молчали тоже. Витя – от обиды, что случилось такое дело, а он и не знал ничего. Хороши, оказывается, Люба с Федей – такое наворотили, а Вите ни словечка. Ничего себе друзья, называется!

А Люба с Федей молчали тоже. Они молчали от смущения, которое всегда наваливается, когда тебя похвалят за настоящее дело. За что же тут хвалить, если они просто не могли иначе? Это ведь не билеты доставать у тёти Клавы Сыромятниковой. И не подшипник. Или, тем более, не заграничную жевательную резинку.

Недавно нам провели паровое отопление. Мы сразу оценили его удобство. Мы стали перестукиваться по трубе. Это очень просто. Берёшь нож и стучишь. Вовка стучал молотком, у него получалось громче.

Азбуку Морзе мы изучили ещё не совсем хорошо. То и дело приходилось бегать к телефону.

– Коля! – кричал в трубку Вовка. – Ты чего простучал? К какому озеру они отступают?

– Кто?

– Да гуроны!

– Мой бледнолицый брат, – грозно шипел я, – твоё ухо утратило чуткость. Берегись, враг крадётся по следам, у него бесшумные мокасины.

– Ты говори давай, к какому озеру! – кричал Вовка.

– К Мерцающему Зеркалу, – говорил я.

– А ты чего простучал? – злился Вовка.

Мы снова стучали и бегали к телефону.

Потом мы стали бегать к телефону реже. Труба центрального отопления гудела от напряжения. Я так старался, что сколол с неё всю краску. У нас налаживалась превосходная связь.

И вот, когда мы уже почти перестали пользоваться телефоном, к моим родителям неожиданно явилась делегация: целых три тётеньки и два дяденьки. Добродушный толстый дяденька в дырявых шлёпанцах и с совершенно лысой головой запыхтел:

– Это же, простите, чёрт знает что. У нас всё-таки жилой дом, а не тюрьма. Это, может, в тюрьме принято перестукиваться… Неделю я терпел. Я думал, это водопроводчик. Оказывается, это не водопроводчик. Что же это такое, я вас спрашиваю?

– Обычная морзянка, – сказал второй дяденька с чёрными бровями. – Я служил радистом на эсминце и разбираюсь. Гуроны отступают… Женщин и детей на плоты… Томагавк не промажет… Ослиная Голова поплатится скальпом…

Чернобровый дяденька шпарил, как по-писаному.

– Ослиная Голова – это ты или тот? – спросил он и показал на потолок.

Я держался с мужеством, которому позавидовал бы сам Соколиный Глаз.

– Нет, – произнёс я. – Меня зовут Колей, а его Вовой. А Ослиная Голова – наш враг.

– И этот ваш враг тоже живёт в нашем доме?

– Нет, – сказал я, – он живёт в Стране Великих Озёр, на берегу озера Мичиган.

Дяденька, который раньше служил на эсминце, потёр ладони, словно он замёрз, и сказал:

– Занятно. Значит, ваши переговоры Ослиная Голова не подслушивает? Это очень правильно. Жаль только, что их подслушивают другие. А вообще-то я, со своей стороны, могу заявить только одно: я не против морзянки, мне, может быть, даже интересно. Но вот жена… Она ведь ничего не понимает в морзянке…

Какая из трёх тётенек была его женой, я не разобрал.

Они осадили мою маму и говорили все вместе. Мама их уверяла, что стуков больше не будет. А добродушный дяденька пыхтел своё.

– Это же чёрт знает что, – пыхтел он. – Это хуже, чем сдирать с живого человека скальп.

Тоже мне – скальп! А у самого на голове ни одной волосинки. Вот с меня так действительно чуть не сняли скальп. Мама меня потом так за волосы оттаскала, что у меня даже шея растянулась.

Духом мы, однако, с Вовкой не упали. Мы быстро придумали другой вид связи. У меня жил кот Васька. Это был большущий дымчатый кот с зелёными глазами. Он целыми днями гонял где-то по чердакам и подвалам, а проголодавшись, возвращался домой и мяукал под дверью. Я пускал его в квартиру и кормил.