Константин Курбатов - Чуть-чуть считается

– Чего уж тут не понять? – вздохнул дед. – Понимаю. Мелочь, на которую не стоит обращать внимания. Но если мне не изменяет память, вы с папой этой весной как-то собрались в цирк. И не попали. Потому что опоздали на пароход. Было такое?

– Было, – сказал Витя.

– И, как ты мне рассказывал, папа очень мудро объяснил тебе, почему пароход не дождался вас. И из-за подшипника папа на тебя рассердился, не захотел, чтобы ты что-то доставал…

– Коля, – тихо сказала от двери бабушка.

– А сам, – не услышав бабушки, закончил дед, – за счёт своих сослуживцев достал своему товарищу машину. Вот почему я говорю, Витьк, что видеть недостатки в поведении других не так и сложно. Сложней самому вести себя достойным образом, не разрешать себе никаких чуть-чуть.

Картофельные котлеты с грибной подливкой бабушка готовила очень вкусно. И только Витя доел, после разговора с дедом, котлеты, как прибежала с работы мама.

– Вы посмотрите, какой я достала отрез на платье! – радовалась она. – Японский! Совершенно не мнётся! А какой цвет! И как раз то, что хотела Нинель Платоновна. Да за такой кримплен… Понимаете, Лилиной подруге этот отрез привезла из-за границы сестра Сониного мужа. Знали бы вы, чего мне стоило уговорить Лилю уступить мне этот отрез!

Но знала бы мама, о чём дед несколько минут назад разговаривал с Витей! Только ведь мама ничего не знала. И поэтому была такая радостная. Встряхивая отрез на руках, она восторженно объясняла, как его доставала. Она объясняла больше бабушке. Но заодно – и дедушке.

А дедушке сегодня как раз только и не хватало этих объяснений! Даже Витя и тот заметил, как бабушка взглядом командует деду, чтобы он молчал. Но мама ничего не замечала.

Очень спокойно и наверняка опять же специально для деда бабушка провела ладошкой по отрезу и похвалила его.

– Вот и славно, Галчонок, – сказала бабушка, – что тебе так повезло.

Морщась, дед поднялся с дивана и стал молча одеваться.

Тут-то уж мама должна была заметить. Нет, ничего не заметила!

– Вы лежите, папа, лежите, – засуетилась она. – Я звонила Нинель Платоновне. Она сейчас зайдёт к нам.

Дед нахмурился ещё больше. Но промолчал. Лишь бросал злые взгляды на бабушку, которая как села у двери, так и застыла на стуле.

На звонок в прихожей мама бросилась прямо с отрезом.

– Пожалуйста! Милости просим! Вы взгляните, Нинель Платоновна, какая прелесть! – завосторгалась мама. – Я вам сошью такое платье… Проходите, прошу вас. Знакомьтесь. Это – отец мужа. А это – мать. У Николая Григорьевича ужасный радикулит. Он почти не поднимается с дивана. Но ради вас он встал. Услышал, что вы к нам зайдёте, и сразу встал.

– Галя! – стукнул дед в пол палкой. – Я поднялся потому, что собираюсь в школу. Только поэтому, а вовсе не потому, что ждал гостей. Во-вторых, если ты сама себя не уважаешь, то не ставь ты в глупое положение Нинель Платоновну. Ну что ты взбаламутилась с этим отрезом, что ты из кожи-то вылезаешь? Квартиру, что ли, мне устраиваешь? Так я по-человечески просил тебя ничего мне не устраивать! Ни-че-го!

– Па-па, – прошептала мама, прижимая к подбородку японский отрез. – Что вы такое говорите, папа? Да ещё при ребёнке.

– При каком, к чертям, ребёнке?! – взорвался дед. – Почему, Галя, при этом самом ребёнке вы считаете возможным делать что угодно? А как доходит до того, чтобы это при том же самом ребёнке назвать своим собственным именем, вы немедленно падаете в обморок? Почему?!

Вечером, когда вернулся с работы папа, мама всё ещё лежала на кровати лицом к стене. Мама уже не плакала, но и разговаривать ни с кем не хотела. Бабушка несколько раз звала её обедать, но мама не отзывалась.

Дед прихромал из школы, поманил Витю в уголок и тихо сказал:

– Завтра утром подойдёшь к завучу и извинишься перед ним. Гражданин!

– Ладно, – буркнул Витя.

– Как тут? – спросил дед.

– Как, – сказал Витя. – Ты же видишь – как.

Дед, конечно, видел. И ещё ему бабушка передала молчком всё, что было нужно. Закряхтев, дед улёгся к себе на диванчик и затих.

А когда вернулся с работы папа и они с мамой пошептались на кухне, началось самое главное.

– Нам нужно с тобой серьёзно поговорить, – сказал папа деду. – Так, отец, больше продолжаться не может. Я не пойму, чего ты добиваешься.

– Маняш! – позвал дед и похлопал рядом с собой по дивану. – Сядь тут рядом со мной. – И сказал папе: – Я тебя слушаю, Вадим, слушаю. Давай поговорим.