Джоди Андерсон - Пташка Мэй — королева воинов

В конце концов ей надоело болтать ногами, и она встала. В последний раз заглянула в головокружительные глубины и направилась туда, откуда пришла.

Однако неожиданный треск заставил ее обернуться.

Семечко проросло — и на глазах Мэй за считаные секунды вымахало в тоненькое деревце. Оно изогнулось, будто разворачиваясь к Мэй, и девочка увидела, что это никакое не дерево, а Хозяйка собственной персоной, морщинистая, словно покрытый корой ствол.

Мэй застыла в испуге, не веря своим глазам. Хозяйка покачивалась на ветру и приветливо помахивала листьями:

— Привет. Помнишь меня?

Она протянула Мэй тонкую ветку — такую тонкую, вот-вот обломится, что девочка не решилась ее тронуть.

— Брось, я не настолько старая. Ну же?

Мэй осторожно коснулась коры. Да, эта высохшая рука — действительно рука Хозяйки.

— Вы такая хрупкая… — выдохнула Мэй.

— Я всегда хрупкая. Просто иногда это становится заметнее.

— Почему вы их не остановили? — выпалила Мэй первое, что пришло в голову.

Хозяйка посмотрела так, словно элементарнее этого вопроса в жизни не слышала:

— Так ведь не моя это задача, милая.

Мысли в голове Мэй закружились хороводом и завязались морскими узлами, поэтому она не нашлась с ответом.

— Я предпочитаю плыть по течению, — невозмутимо продолжала Хозяйка.

Мэй открыла и закрыла рот, как рыба.

— Хочешь покажу кое-что? — Не дожидаясь ответа, Хозяйка потянула Мэй к краю обрыва и кивком показала на черную пропасть внизу: — Пойдем.

Мэй заглянула в разверзшуюся бездну:

— Как? Просто возьмем и пойдем?

Хозяйка поморгала недоуменно, но потом морщинистое лицо озарилось пониманием.

— Да, точно!

На протянутой к Мэй раскрытой ладони возник белый ярлычок. На нем значилось «ПРИВЕТ, МЕНЯ ЗОВУТ», и дальше сияющей вязью «МЭЙ». Поверх всего этого шла надпись: «ГАЛАКТИЧЕСКИЙ ВИП-ТУРИСТ».

— Без пропуска в нашей Вселенной никуда. Очень разумная мысль — соблюсти официальную процедуру. — Хозяйка улыбнулась. — Все, пойдем, рассиживаться некогда, времени в обрез, не успеешь посмотреть.

Она махнула Мэй рукой. Девочка еще раз наклонилась над усеянной звездами пустотой:

— Что посмотреть?

— Как что? Все. — Хозяйка начинала терять терпение. По-пантерьи сузив глаза, она протянула Мэй морщинистую руку.

Мэй нервно сглотнула и, уже наполовину жалея, что не отказалась, вложила свою ладонь в руку Хозяйки. Шагнула вперед. И вот она уже парит в пространстве над звездной бездной, легко и беззаботно, словно воздушный шар. На губах заиграла восторженная улыбка.

— Вот так, — сказала Хозяйка. Она парила рядом, и корни тянулись за ней, будто шлейф свадебного платья.

Вдвоем они скользнули вниз, в пропасть, а потом, поднырнув под краем, выбрались в открытый космос. Мэй оглянулась. За спиной круглым сгустком тумана тускло светилась Навсегда, становясь все меньше и меньше.

— А теперь посмотри налево… — размеренным тоном заправского экскурсовода вещала Хозяйка, показывая сверхновые, кометы, планеты, туманности, кафе для межгалактических дальнобойщиков; планеты, где лучше всего исполняют живую музыку; ошметки космического мусора, спутники и несколько черных дыр.

— А которое здесь солнце? — спросила Мэй, обводя взглядом звезды.

Хозяйка улыбнулась деревянной улыбкой. Мэй представила, как, наверное, по-дурацки они смотрятся со стороны — девочка и дерево, летящие сквозь бесконечный космос.

— Земное Солнце?

Мэй кивнула.

Хозяйка показала на крошечную точку вдали, не больше песчинки. Как она ее там выискала?

— А Земля?

Хозяйка ткнула пальцем в другую песчинку. Совсем непохоже. Как эта кроха может вмещать всех людей, и зверей, и всякие сложные чувства?

— Такая маленькая. И столько треволнений, — укоризненно прицокнула языком Хозяйка.

— Зато там есть любовь.

— Да. Любовь куда шире и глубже, чем кажется.

Мэй снова отыскала взглядом Землю. Невозможно далеко. На глаза навернулись слезы.

— Ну вот еще… — Хозяйка сунула в руку Мэй накрахмаленный белый платок. — Слезами горю не поможешь. Будешь плакать над прошлым, пропустишь все хорошее в настоящем. Как, например, вип-тур по галактике. Жалость к себе — это гиблое дело. А ты в последнее время только тем и занимаешься, дорогая, что сидишь и жалеешь себя.

Мэй вспомнила, как отвратительно нагрубила друзьям, и снова залилась краской стыда. Простит ли ее Тыквер когда-нибудь?

На пути попадались живописнейшие облака космической пыли и звезды, такие ослепительно-яркие, что приходилось отворачиваться.