Мишель Кастильо - Танги

В первый же вечер Танги вышел погулять. Город ослепил его. Он сверкал огнями фонарей, волшебным светом неоновых ламп. Танги останавливался перед освещенными витринами магазинов, пораженный, что в мире еще существует столько всяких вещей. Он улыбался. Его радовал вид такого количества аппетитной снеди. Он подумал, что теперь наступил мир и все переменится, что наконец и он сможет жить .

Он вышел на набережную Конча. Огни фонарей отражались в воде; луна усеяла море серебристыми блестками; волны ласкали скалы, покрывая их подножия белой пеной. Танги охватил восторг. Он спустился на пляж и пошел по песку. Он смеялся от счастья. Счастье переполнило все его существо, и Танги казалось, что от него можно умереть.

Он постоял, глубоко дыша, и повернул обратно к пансиону. В ночной тишине звук его шагов отдавался эхом за его спиной. В первый раз после освобождения Танги почувствовал себя свободным. И он благословлял Испанию и море.

Госпожа Люсьен поджидала его. Она сидела в гостиной и читала газету. Небольшая лампа разливала мягкий свет, и лицо старой дамы казалось еще приветливей. Она улыбнулась:

— Ну, как ты погулял?

— Очень хорошо. Я пошел вдоль реки, не знаю, как она называется. Вода в ней поднялась из-за морского прилива. С берега на берег перекинуты красивые мосты. Потом я пошел на Кончу. Море было такое красивое…

— Я вижу, ты везде поспел! Скоро ты будешь знать Сан-Себастьян лучше, чем я. Красивый город, правда?

— Очень. Мне он очень понравился… Я видел много магазинов. В них все есть! Ветчина, колбаса, сыр, красивые платья! И везде полно света.

— Да, здесь уже давно нет войны.

Они помолчали, затем госпожа Люсьен показала ему конверт:

— Кстати, у меня есть для тебя новость. Твоя бабушка теперь живет не в Мадриде, а в Барселоне. Значит, ты поедешь в Барселону… к ней. Кажется, это была очень богатая и образованная дама. Знает она, что ты возвращаешься?

— Нет.

— Ну, тогда вот что тебе следует сделать. Отложи на неделю свой отъезд. Красный Крест заплатил мне за тебя. Воспользуйся этим, чтобы познакомиться с Сан-Себастьяном и немножко поправиться. Ты очень неважно выглядишь, поверь.

Танги покраснел и опустил голову.

— Что ты, что ты! Не вздумай огорчаться! — воскликнула госпожа Люсьен. — Ступай-ка ложись. Я помогу тебе раздеться и почитаю перед сном.

Танги улыбнулся. Ему показалось забавным, что госпожа Люсьен хочет уложить его спать. Ему было двенадцать лет; никто никогда его не укладывал. Однако он не противился. Когда он лег, она почитала ему вслух. Но, по правде сказать, он совсем не слушал. Он думал о море.

— Спокойной ночи, мой мальчик. — Она поцеловала его, хотела потушить лампу, но остановилась. — Может, тебе приятнее спать при свете?

Он кивнул и улыбнулся. Она наклонилась над ним и сказала ласково:

— А теперь, молодой человек, надо постараться забыть все, что вы видели плохого. У вас только две заботы: отсыпаться и толстеть. Договорились?

— Договорились.

Танги опустил стекло и смотрел на госпожу Люсьен, стоявшую на платформе. На ней было серое платье и маленькая черная шляпка. Она казалась взволнованной. Танги прожил у нее неделю. Он ездил в Игельдо, катался на лодке по заливу, гулял в старом порту и даже ходил с ней в кино. Теперь он уезжал. Он отправлялся к бабушке в Барселону. Он написал ей, но не получил ответа. Он попытался улыбнуться и еще раз пожал руку госпоже Люсьен. Паровоз дал гудок.

— Напиши мне!

Танги кивнул головой.

Танги жадно вглядывался в широкие, опаленные солнцем просторы, в необъятные дали, уходившие за горизонт. Он говорил себе: вот она, его родина, земля, где он родился. Он гордился ею. Он смотрел на величественный и суровый пейзаж, и что-то трепетало у него в груди. Танги ехал в вагоне первого класса; он был хорошо одет; на коленях у него лежало несколько газет, но он и не думал их читать. Его переполняла лишь одна чудесная мысль: для него все наконец кончено наступил мир. Теперь он может начать новую жизнь, мирную, счастливую. Он попытался представить себе бабушку, но не мог. Затем, устав от мыслей, он позволил поезду ласково баюкать себя и не старался понять, о чем он думает.

— Здесь живет госпожа де Байос?

Танги стоял перед особняком, на который ему указали прохожие. Он говорил с привратницей, маленькой толстой черноволосой женщиной. Она оказалась весьма болтливой особой.

— Госпожа де Байос? Да ведь она умерла!.. Вот уже три месяца, как ее не стало! Она занимала второй этаж. Этот дом принадлежал ей одной. А теперь его конфисковал профсоюз. Но кто вы такой? Что вы хотите?