Вильям Козлов - Президент Каменного острова. Президент не уходит в отставку

- Прямо… - пробормотал Гарик. - А прямых дорог, друг Сорока, не бывает!.. - Засунув руки в карманы куртки, он, хмуря брови, зашагал к машине, которая снова испустили продолжительный вопль.

- Ну, что ты такой грустный? - улыбнулась Нина. - Твой гордый друг, конечно, деньги не взял.

- Взял, - ответил Гарик, усаживаясь за руль.

- Что он хоть сказал-то?

- Говорит, что после женитьбы я поглупел… Вернее - опупел.

- Опупел? - удивилась Нина. - Что он имел в виду?

- Именно то, что сказал. Сорока никогда не темнит.

- Холостые друзья всегда плохо влияют на женатых, - заметила Нина.

Нина откинулась на спинку сиденья и задумалась. Гарик старательно объехал большую лужу, разлившуюся посередине дороги, и выехал на прямую. У трамвайных путей им пришлось остановиться и пропустить трамвай.

- Сорока, Сорока… - сказала Нина. - А своя голова у тебя есть на плечах?

- Он мой единственный и настоящий друг! - разозлился Гарик и резко затормозил перед выездом на Приморское шоссе.

- А я? - совсем тихо произнесла Нина.

- Ты? - бросил он косой взгляд на нее. - Ты - жена.

- Я обижусь, Гарик, - сказала Нина. - Плохи наши с тобой дела, если я не друг тебе.

- Друг, друг, - уступил Гарик и даже улыбнулся.

- Ты был один, - продолжала Нина. - А теперь нас двое… - И, сделав паузу, со значением прибавила: - А когда-нибудь будет и трое… Кого ты хочешь: мальчика или девочку?

Гарик вертел головой, выглядывая, свободно ли шоссе, наконец дал газ и вывернул на правую сторону. Их тут же обогнал грохочущий самосвал.

- И мальчика и девочку, - беспечно откликнулся он. - А лучше всего тройню!

- Какой ты еще дурачок! - улыбнулась Нина и, посерьезнев, потребовала: - А теперь извинись! И постарайся впредь держать себя в руках. Кричать на любимую женщину…

Он нагнулся к ней, поцеловал в щеку и резко отстранился, вглядываясь вперед. Навстречу приближалась желтая «Волга» с двумя динамиками на крыше. В кабине какие-то блестящие приборы, чующие за версту нарушителей правил уличного движения.

- Куда теперь? - спросил Гарик и усмехнулся про себя: он уже спрашивает Нину, куда ему ехать…

- На Садовую, милый, - распорядилась она. - Я попросила ребят с приемки подобрать тебе хороший костюм.

- Сдается мне, Нинка, что мы с тобой становимся мещанами, - покачал головой Гарик.

- Хорошо, милый, поехали домой, - спокойно сказала Нина.

- В субботний день торчать дома… - заколебался Гарик. - Вообще-то стоит взглянуть на костюм… В театр не в чем пойти. А деньги? У нас до получки остался четвертак…

- Пусть тебя это не беспокоит, - сказала Нина.

- Опять у родителей? - поморщился Гарик. - В долг без отдачи?

- И это пусть тебя не волнует, - улыбнулась Нина.

- А меня это волнует, - сдерживаясь, чтобы снова не накричать на жену, заявил Гарик. - Не могу я, Нинка, быть бедным родственником и жить за чужой счет! Я действительно опупел, что согласился жить у вас. Хотим мы этого или нет, но мы зависимы, понимаешь, за-ви-си-мы! Вот что, к черту твою комиссионку! Поехали искать комнату. Сейчас же, немедленно!..

Пока он все это говорил, Нина с любопытством смотрела на него; сначала лицо ее было серьезным, затем на губах появилась улыбка.

- Но за комнату нужно каждый месяц платить, - напомнила она.

- Мы с тобой не так уж мало зарабатываем, - ответил он. - А с костюмом можно подождать. Я в театре раз в год бываю.

- Ты не спросил, сколько раз я бываю в театре…

- Едем на площадь Мира, там сдают комнаты, - твердо сказал Гарик.

- Ты мой повелитель, тебе видней, - сказала Нина, продолжая улыбаться: Апраксин двор, где комиссионка, совсем рядом с площадью Мира…

Неделю спустя Гарик снова объявился на станции. На этот раз один, без Нины.

- Еле доехал до тебя, - сообщил он. - Тормоза совсем не держат. Вчера на Литейном чуть не поцеловался с таксером… Жму-жму, а тормоз не срабатывает. Посмотри: что за чертовщина?

Наверное, на лице Сороки отразилось все то, что он в эту минуту подумал, потому что Гарик, вздохнув, сказал:

- Я понимаю, у тебя очередь и все такое… Поеду на другую станцию, может, повезет, до вечера проскочу…

- Загоняй в цех, - сказал Сорока, повернулся и пошел открывать ворота.

В первый раз он нарушил свое правило и поставил на подъемник машину приятеля. И хотя никто из слесарей не обратил внимания на старшего смены, у него даже уши горели от стыда. Но и прогнать Гарика он не мог, это было выше его сил. И потом нынче Гарик сам на себя не похож, какой-то вид у него пришибленный…