Николай Носов - Мишкина каша

Жизненные условия сформировали нашу натуру так, что мы испытываем радость в то время, как должны были бы, казалось, огорчаться, если бы относились к своему ближнему с большей долей сочувствия. Не является ли это, как предполагают некоторые, свидетельством испорченности человеческой натуры, излишнего себялюбия, эгоизма или, как считал древнегреческий философ Платон, результатом свойственной человеку зависти? Такое предположение было бы, конечно, неверно, так как надо не забывать, что в деле воспитания полноценного человека сочувствие — это ещё далеко не всё и что слишком много сочувствия могло бы оказаться столь же пагубно, как если бы его вовсе не было. Природа, как разумная мать, очень хорошо знает, что одной слепой материнской любви к своим детям мало, что в деле воспитания нужна также разумная строгость. Она знает, что, прощая своим детям всё, потакая всем их наклонностям и прихотям, она может вырастить из них неприспособленных к трудностям жизни хлюпиков, привыкших сидеть на всём готовом, либо паразитов, норовящих устроиться в жизни так, чтоб за них всё другие делали.

Осуждающий смех — мудрый смех. Заставляя смеяться осуждающим смехом, природа как бы спешит развеселить нас, заставляет испытать эмоцию радости, чтобы мы не поддались эмоции жалости или сочувствию, поскольку проявление жалости в данном случае было бы неоправданной слабостью, идущей во вред воспитанию человека как полноценного члена общества.

Если смех радостный гладит нас по головке, как бы одобряя за наше хорошее поведение, то смех осуждающий гладит нас против шерсти, как бы высказывая неодобрение в шутливой форме (не деря при этом за волосы). Нам и это, конечно, обидно, но мы всё же должны сидеть смирно, учитывая, что наказание не так уж строго. Ведь никто нас не бьёт, не истязает, не заставляет терпеть муки голода или жажды, никто нас не убивает, в конце концов. Хотя часто говорят, что смех убивает, но он убивает лишь нравственно, а не физически, то есть не до смерти. Каждый раз, когда над нами смеются, мы расплачиваемся, в сущности, лишь чувством стыда или смущения от сознания, что сделали что-то не так, как следовало.

В соответствии с этим осуждающий смех наказывает проступки, заслуживающие лишь порицания, а не более крутых мер воздействия вроде кулачной расправы или тюремного заключения. В основном это проступки скорее невольные, чем преднамеренные или злонамеренные, ошибки отнюдь не роковые, легкомыслие не пагубное, недостатки в известной мере извинительные, от которых не может произойти большого вреда, то есть чего-либо такого, что может внушить эмоцию горя, гнева, негодования, страха, сострадания, жалости и т. п., то есть такую эмоцию, которая могла бы вытеснить из нашего сознания эмоцию радости, без которой не было бы и самого смеха. В общем, осмеиваемые поступки — это всегда какая-нибудь слабость, недостаток силы, однако не полное её отсутствие, поскольку полное отсутствие силы уже может вызвать сострадание, жалость.

В действительности мы никогда не смеёмся над силой, а восхищаемся ею, если, конечно, не боимся или не ненавидим её (когда она враждебна нам). В понятие силы для взрослого культурного человека входит не только сила физическая, но и умственная, нравственная, душевная, сила характера. Дети очень ценят силу физическую. Для них сильный человек, который поднимет огромную тяжесть, — предмет восторга и преклонения. Не меньше ценят они и ловкость, и выносливость, без которых одна грубая физическая сила почти ничего не значит. Взрослые, впрочем, тоже. С каким восторгом приветствуют они на стадионе победителей в разных состязаниях!

Для первобытного человека, которому со всех сторон угрожала опасность, физическая сила была всё. Но уже и в первобытном обществе много значили ум, опыт, знания, навыки, например при охоте на зверя. С развитием общества и общественной жизни человек стал оцениваться не только индивидуально, но и как достойный член коллектива. Уважали того, кто сделает что-либо для других, поддержит товарища или коллектив, не дрогнет в минуту общей опасности, не допустит прорыва на своём участке, не подведёт общество, то есть окажется сильным не только физически или умственно, но и нравственно, то есть общественно. Ведь понятие нравственности, морали, этики не существует вне общества. Нравственность, предписывающая нам правила поведения по отношению к другим людям, — понятие чисто общественное.

Таким образом, уважая силу (если она не является злой, отрицательной, направленной против нас, против общества силой), люди в то же время пренебрежительно относятся к слабости, осуждая её (осмеивая) как нечто нежелательное для себя. Сюда относятся, как сказано, не только физическая слабость, то есть недостаток физической силы, ловкости или выносливости, но и слабость умственная, то есть глупость, тупость, невежество, забывчивость, несообразительность; слабость воли, то есть слабохарактерность, нерешительность, нетерпеливость, отсутствие выдержки, излишняя торопливость; нравственная слабость, которая проявляется в недостатке мужества, то есть в трусости, в скупости, эгоизме и пр.