Анатолий Алексин: В стране вечных каникул. Мой брат играет на кларнете. Коля пишет Оле, Оля пишет Коле [сборник]

– Детям простор нужен, – сказала она. – Сам знаешь, раз у тебя младший братишка есть. – И указала на Тимофея.

Еремкины стали хвастаться, что девочки выучили наизусть много стихотворений. Двойняшки стали читать в два голоса, а Еремкины шевелили губами, беззвучно повторяя те же самые строчки: боялись, что девочки забудут, запнутся. И я вспомнил, что так же вот беззвучно, очень волнуясь, мама подсказывала мне стихи, когда я однажды выступал на утреннике в детском саду. Потом я уже никогда больше на утренниках не выступал…

Двойняшки еще и пели разные песенки. А Еремкины на всякий случай беззвучно им подпевали.

Уходя, уже в дверях, я громко сказал:

– А Оля, значит, уехала?

– Уехала! – ответил Еремкин. – И такую нам, знаете, приятную замену вместо себя оставила…

Я поскорее простился, потому что боялся, как бы Тимошка не спросил, куда именно ты уехала (это бы разрушило план, о котором знаем только мы с Белкой).

Потом Анна Ильинична мне сказала:

– Сама не заметила, как это случилось: полюбили Еремкины моих девочек. Дети могут сердце смягчить…

Она верно сказала: я чувствую, как Тимошка тоже меня смягчает. Но не в этом дело.

С Анной Ильиничной-то я уже на другой день говорил. А сразу после того, как мы ушли от Еремкиных, случились еще очень важные события. Я о них в следующем письме расскажу.

Коля

Здравствуй, Оля!

Я должен рассказать тебе, что еще случилось, когда мы вышли от Еремкиных.

На улице я взглянул на Тимошку, который от смущения не проронил у Еремкиных ни одного слова, и говорю ему:

– Что, убедился?

Он печально кивнул головой.

И тут сзади нас догнал шепелявый голос Рудика Горлова:

– Ну как, Свистун, не скучаешь ли по Вороне? Ты ведь птиц любишь! Помню, как она тут перед тобой на коленках стояла…

– Какая ворона? – тихо спросил меня Тимошка.

Но Рудик услышал его вопрос.

– А ты, дитя неразумное, не знал Ворону? Была у нас такая, Оля Воронец… Все справедливую из себя строила! А потом каркнула, крыльями взмахнула и улетела…

Рудик собирался еще что-то сказать – наверно, про нашу с тобой переписку. Но Тимошка стянул с носа свои очки и сунул их мне:

– Подержи, Коля. Одну минуточку! А то разобьются…

И я еще даже ничего не успел сообразить, как он, худенький, как прутик, подошел к нелепо долговязому Рудику, приподнялся и влепил ему затрещину.

Рудик в драку не полез: или стыдно было отвечать Тимошке, который еле доставал ему до плеча, или меня боялся. Он стоял на месте, без толку размахивая руками, и кричал:

– А ну еще попробуй! Еще хоть разок!..

Тимошка деловито приподнялся на носках и еще раз звонко стукнул Рудика. Тот продолжал вопить:

– А ну еще попробуй!..

Но Тимошка пробовать больше не стал. Он, не оглядываясь, ушел со двора. Я догнал его…

Мы до самого Тимошкиного дома не разговаривали. И я до самого дома держал в руках его очки.

Потом мы стали прощаться. Тимошка натянул на нос очки. И тут что-то камушком упало с дерева.

Мы увидели в снегу маленький, взъерошенный комочек сероватого цвета.

– Воробей, – сказал я. – Замерзнет…

Тимошка «скорой помощью» бросился к птичке. Он бережно положил ее на ладонь, будто на носилки, прикрыл другой ладошкой. Воробей еле дышал… Тогда Тимошка опустил его в свою меховую рукавицу. Птичка там вполне уместилась.

Я смотрел на Тимошку – и мне как-то не верилось, что это он только что зло и решительно ударил два раза Рудика Горлова. Как-то не верилось…

Вот и снова начнет работать птичья лечебница! Но главным врачом теперь будет Тимошка, а я – вроде бы «консультантом».

Коля

Здравствуй, Оля!

Не знаю, что делать с этим двухколесным велосипедом! И зачем я пообещал купить его? Если бы еще был трехколесный, я бы целый месяц не ходил в кино, не завтракал в школе – и скопил деньги, а на двухколесный мне не скопить. Странно: два колеса стоят почему-то дороже, чем три!

У отца я просить деньги на велосипед не хочу: он ведь недавно купил мне аквариумы, чтобы я не занимался больными птицами. И потом, он стал чаще задыхаться по ночам, врачи посоветовали ему поехать в санаторий на целых два месяца. Отец сказал, что на месяц ему дадут бесплатную путевку. А на второй? И еще дорога туда и обратно… Я очень волнуюсь, Оля. И не хочу сейчас ничего просить у отца.

Тимошка возится с птичьей лечебницей. А в день рождения он получит от твоего имени подарок, которого больше всего ждет… Скоро ты узнаешь, что это за подарок!