Мария Грипе - Дети теней

У меня было три с половиной свободных часа. Сначала я отправилась к театру. Это было прелестное здание в центре города, окруженное парком. Я долго стояла, разглядывая его, как будто он мог раскрыть загадку моего билета. Но маленький театр, утопая в летней зелени, молчал. Двери были заперты, и в окнах было темно. Казалось, что внутри никого нет.

У дверей висела афиша:

«РАЗБОЙНИКИ»

Пьеса для пяти актеров Фридриха фон Шиллера

Под названием шел список действующих лиц и исполнителей. Несколько имен заставили меня вздрогнуть. Максимилиам, граф фон Моор, в исполнении Оскара Вилландера, директора труппы. Опять этот Максимилиам. Имя довольно редкое. Случайность ли это или в этом есть некий знак?

Дальше в списке были Амалия и Карл.

Я пошла погулять. Вдруг из-за угла показалась колонна Армии спасения. Она маршировала с развевающимися флагами и звонкой песней. У них была встреча в другом конце театрального сквера. Две девочки моего возраста, утирая слезы, каялись перед всеми в своей грешной жизни, которую они вели до того, как спаслись. Я бы не сказала, что они выглядели несчастными, скорее, радовались своему спасению. Особенно одна – она просто сияла.

Я отправилась дальше и оказалась на центральной улице. Здесь уже мне начали попадаться прохожие. Прихожане выходили из церкви, и я последовала за пожилой парой, подумав, что они скорей всего направляются в кондитерскую за пирожными к кофе. И не ошиблась. Кондитерская была недалеко от церкви, и столики стояли прямо на улице. Я взяла хрустящее пирожное и чашку чая и задумалась, почему воскресенье в этом маленьком городке так сильно отличается от всех воскресений в моем родном городе, хотя расстояние от нас досюда совсем не большое. Мне было хорошо и спокойно в одиночестве. Так чудесно, что я решила съесть еще одно пирожное.

Но тут раздался звон церковного колокола, и появилась похоронная процессия. Она шла с траурными флагами под бой барабанов. Хоронили одного из городских депутатов. Процессия была длинной и мрачной. Мне вдруг стало так жутко, что я даже не смогла окончить свою трапезу. Я быстро встала из-за стола, и на мое пирожное сразу же набросились две маленькие птички. Для них это был настоящий пир.

Я снова неторопливо пошла к театру и прогулялась по аллеям парка. Теперь там играли дети, а их родители сидели на скамейках.

Была уже половина третьего. Двери открылись, и первые зрители вошли в театр. Я последовала за ними, но немного задержалась в фойе, на случай, если тот, кто меня пригласил, захочет показаться. Но этого не случилось, и я вошла в зрительный зал. Протягивая свой билет, я вдруг испугалась, что он может оказаться фальшивым. Вдруг кто-то хотел подшутить надо мной? Но контролер спокойно взял его и разорвал со словами:

– Пожалуйста! Третий ряд слева.

С колотящимся сердцем я стала пробираться к своему месту. Соседние кресла были еще не заняты. Я то и дело проверяла, правильно ли села, не перепутала ли от волнения место. Каждый раз, когда кто-то приближался, внутри меня все холодело. Но ни одного знакомого лица я не увидела. Кресла по обе стороны от меня по-прежнему пустовали. Когда двери закрылись, вошел пожилой мужчина и сел справа, но на меня не обратил никакого внимания, так что вряд ли он имел какое-то отношение к моему билету.

Место слева оставалось пустым. Это выглядело странно: весь зал был уже полон.

И вот свет в зале медленно погас, занавес поднялся и спектакль начался. Вскоре действие настолько захватило меня, что я напрочь забыла о своих сомнениях и тревогах.

Позже мне приходилось слышать, что в этой юношеской драме Шиллера много наду манного, неправдоподобного и даже варварского. Для других – возможно, но не для меня.

Я ненавидела Франца Моора. И любила Карла Моора. В конце спектакля я ревела в три ручья, когда несчастному Карлу пришлось признаться Амалии, своей возлюбленной, в том, что он предводитель банды разбойников. В своем беспредельном горе Амалия умоляет Карла убить ее. Сначала он колеблется, но потом достает кинжал и закалывает ее, после чего тут же сдается в руки правосудия. Это было ужасно и величественно.

Актеры играли превосходно. Суровый и мудрый старик-граф Максимилиам, отвратительный Франц Моор, красивая и сильная Амалия. Но никто, никто не мог сравниться с Карлом Моором – главным героем пьесы, благородным разбойником, В своем гневе и отчаянии он был просто великолепен. Я следила за ним, затаив дыхание, боясь упустить малейшее слово, интонацию или движение этого замечательного актера. Его игра восхищала не только меня – весь зал смотрел на него, как зачарованный, то замирая от страха, то ахая от удовольствия.