Людмила Харченко - Орленок

Вадим пригляделся и опознал машину коменданта. Она стояла между двух «виллисов». Миша и Геня не спускали глаз с товарища. Вот он приподнялся у машины, заглянул внутрь и, когда убедился, что она пуста, махнул товарищам рукой. Геннадий, как самый опытный, залез под машину, взял из рук Миши мину и начал ее укреплять.

Притаившись за колесами, Вадим и Миша следили за двором. Обоим казалось, что Геня страшно долго возится.

Со ступенек веранды, разговаривая, спустились гитлеровцы. Закурили.

Что делать? До лаза не добраться, заметят.

— Геня, вылезай, идут, — требовательно прошептал Вадим.

— Скорее, скорее! — заторопил Миша.

На сей раз Геннадий был очень послушным. Все трое поползли к мусорному ящику, спрятались за ним.

Фашисты несли чемоданы. Комендант не дождался утра, удирал ночью. Вскоре зафырчали машины. Шофер швырнул пустую банку из-под консервов в мусорный ящик, захлопнул дверцу, и машина плавно покатила к открытым настежь воротам.

Только тогда полной грудью вздохнули ребята, когда шум машины замер вдали.

— Факир был растяпа, и номер не удался? — с досадой спросил Вадим.

— Почему? Через три часа они взорвутся, — уверенно ответил Геннадий.

Ликованию друзей не было предела! Новые сложные планы обдумывали втроем почти всю ночь.

Нескончаемой вереницей тянулись машины с орудиями, пулеметами, солдатами: гитлеровцы отступали.

Зимний колючий ветер пронизывал насквозь.

Пять человек во главе с Николаем Ивановичем терпеливо ждали двух часов ночи. Взяв противотанковые мины, они начали пробираться по лесу. Поднявшись на кручу и отдышавшись, осмотрели местность. Вот автомобильная дорога. Черным силуэтом возвышается гора. «Приступаем», — тихо сказал Голубев. Залегли, прислушались. Тишина.

— Помните свои места?

Голубеву ответили. Тогда он перелез на противоположный край дороги и заработал саперной лопаткой. Заминировав дорогу, группа снова спустилась в крутой, почти отвесный овраг.

Светало. На землю медленно спускался густой молочный туман. В предутреннюю тишину ворвался скрежещущий грохот танков, вначале далеко, а потом все ближе и ближе.

Взрыв, снова взрыв, от которого содрогнулась земля. Еще взрыв.

— Задание выполнено, — прошептал один из подпольщиков.

— Да, задание выполнено, — как эхо, повторил Николай Иванович. — Володя, — позвал он одного из группы, — ты со мной. Остальным потихоньку рассеяться.

В комнате Николай Иванович подвел пришедшего с ним Володю к окну.

— Видишь дорогу?

— Вижу.

Неслышно вошел Геннадий, дежуривший на улице по заданию Голубева.

— По ней будут отступать остатки фашистской сволочи. Вот сюда бы один-два пулемета нам с тобой, Кахнов, побольше патронов, и эти вояки недосчитались бы нескольких сотен человек.

Кахнов! Геннадий сразу вспомнил эту фамилию. А он-то обидел Валю! Надо достать пулемет! Чего бы это ни стоило! Геннадий выбежал из комнаты. Николай Иванович догнал его у водопроводной колонки.

— Ты куда?

— Я достану пулемет! Достану!

— Я приказываю тебе не делать этого. Слышишь? — Николай Иванович впервые так строго смотрел на Геннадия.

Геннадий спокойно ответил:

— Слышу.

Голубев растерялся: он понял — этого мальчишку не удержишь теперь никаким приказанием. И, все еще надеясь на что-то, повторил:

— Брось ребячество, Геннадий!

А Геннадий, кажется, никогда в жизни не испытывал такого горячего желания помочь старшим товарищам!

Запыхавшись, Геннадий влетел в Мишину квартиру.

— Миша, идем… дело есть!

Выскочили во двор.

— Нужны ручные пулеметы, ты сегодня займись проверкой машин, а завтра мы кое-кого обеспечим оружием, — не переводя дыхания сказал Геннадий. — Кое-что и сейчас проверим. У кинотеатра машин полно!

После разведки Геня и Миша долго шептались в сыром коридоре подвального этажа.

— В средней машине, вон той, — Миша протянул руку, — накрытой брезентом, — гранаты.

— Мне повезло больше, чем тебе, Мишук! Пулемет в машине! А гранатки и сейчас не помешают. — Геннадий пошел к двери.

— Да ты что? Днем, на виду у всех! — Михаил подскочил к другу. — Знаешь, это уж слишком.

Геннадий остановился раздумывая.

— Да они все заняты драпаньем! Нужен я им! В случае чего свистнешь.

— Послушай ты меня, хоть раз в жизни! — умолял Миша.