Тэцуко Куроянаги - Тотто-тян, маленькая девочка у окна

Тотто-тян на минуту задумалась, а потом твердо ответила:

– Ладно, больше не стану надевать его в школу!

– Спасибо тебе! – поблагодарил директор. Тотто-тян, конечно, немного расстроилась, но иначе

поступить не могла. Так уж повелось в их школе, что каждый, независимо от возраста, сочувствовал товарищу, Взаимовыручка была законом «Томоэ». И еще одна веская причина, по которой она согласилась: одна только мысль о том, что любимый учитель обегал из-за нее все магази­ны в поисках ленты, была для девочки просто невыно­симой.

На следующее утро, когда Тотто-тян ушла в школу, мама зашла в ее комнату, чтобы прибраться, и увидела эту самую ленту, повязанную на шее большого плюшевого медведя, дочкиного любимца. «Отчего это Тотто-тян вдруг перестала носить бант, который ей так нравился?» – уди­вилась она.

Впервые в своей жизни Тотто-тян посетила во­енный госпиталь, где лежали раненные на фронте солдаты. Она пошла туда вместе с группой учеников начальных школ. С недавнего времени вышло такое указание властей. Обычная школа посылала двух-трех учеников, а такие маленькие, как «Томоэ», – по одному. Каждую группу возглавлял учитель. А Тотто-тян, получается, представляла школу «Томоэ». Никого из тридцати школьников в ее группе она не знала.

В госпиталь их повела худенькая близорукая учитель­ница. Они зашли в палату, где было пятнадцать раненых в белых ночных халатах. Тотто-тян очень боялась, что ей будет страшно, ведь она никогда не видела раненых, но, войдя в палату, успокоилась: все улыбались, махали детям руками и выглядели довольно бодро. Правда, у некоторых были забинтованы головы.

Учительница собрала детей в центре палаты и повер­нулась к солдатам:

– Мы пришли навестить вас!

При этом дети разом поклонились, а учительница про­должила:

– Сегодня пятое мая, Праздник мальчиков, поэтому мы споем вам «Карп на ветру». – Высоко подняв руки, как это делают дирижеры, она обратилась к детям: – Ну как, готовы? Три-четыре! – и энергично замахала руками.

Хоть дети были незнакомы друг с другом, они запели громко и дружно:

К сожалению, Тотто-тян не знала этой песни: в «То­моэ» их учили другим. Она прижалась к кровати, на которой, поджав под себя ноги, сидел раненый с простым и добрым лицом. Чувствовала она себя далеко не лучшим образом, поскольку ей ничего не оставалось, как слушать пение других.

Когда закончилась песня про бумажного карпа, раз­вевающегося над морем черепичных крыш, учительница объявила следующую песню:

– А теперь мы споем «Праздник кукол»!

Все пели красиво, кроме Тотто-тян, которая не знала и этой песни:

Песня кончилась, и солдаты зааплодировали. Учитель­ница довольно улыбнулась и сказала:

– Ну, а теперь… Теперь давайте дружно про лошадь и жеребеночка! Три-четыре! – и снова замахала ру­ками.

Тотто-тян, как вы догадываетесь, не знала и этого. Когда кончили петь «Лошадь с жеребенком», солдат, си­девший с ней рядом, погладил ее по головке и ска­зал:

– А ты ведь не пела…

Тотто-тян смутилась: действительно, пришла проведать раненых, а сама не спела ни одной песенки. Она вскочила на ноги, встала рядышком с койкой, на которую было села, и, собравшись с духом, объявила:

– Ну ладно, теперь я спою вам то, что знаю!

Никакими планами ее выступление не предусматрива­лось, поэтому учительница забеспокоилась:

– А что ты собираешься петь? – но опоздала: Тотто-тян уже набрала воздух в легкие.

Раз она представляет «Томоэ», решила Тотто-тян, то лучше всего спеть самую известную в школе песню. И она запела:

Кто-то из детей засмеялся. Другие стали расспраши­вать своих соседей: «Это какая песня? Какая?» Учитель­ница приготовилась было дирижировать, но так и засты­ла с поднятыми кверху руками, не зная, что делать. А Тотто-тян, преодолевая смущение, пела что есть мочи:

Закончив петь, Тотто-тян низко поклонилась. А когда подняла голову, испугалась, заметив слезы на глазах у солдата: «Неужели я сделала что-нибудь не то?» Но тут солдат, который был чуть постарше ее папы, снова по­гладил ее по голове и сказал: