Милдред Тэйлор - И грянул гром, услышь крик мой…

Когда мне наконец удалось уложить Лилиан Джин на обе лопатки и для безопасности сесть на нее верхом, я безжалостно оттаскала ее за прекрасные распущенные волосы и потребовала, чтобы она извинилась, во-первых, за все клички, какими меня обзывала, а во-вторых, за ту историю в Стробери. Сначала она попыталась вывернуться.

– Не собираюсь просить прощения у ниггера! – заявила она.

– Ты что, хочешь остаться лысой, крошка?

Пришлось ей извиниться. Сначала за себя, потом за своего папочку. Потом за братьев и за мамочку. За Стробери и за Миссисипи. В общем, пока я держала ее, она так наизвинялась, что, если бы я ей велела, она бы извинилась за то, что земля круглая. Но как только я выпустила ее и она быстро и благополучно добралась до противоположной стороны оврага, где начиналась лесная тропа, она пригрозила мне, что обо всем расскажет отцу.

– Давай, давай, рассказывай, мисс Лилиан Джин. Если ты это сделаешь, уж будь уверена, я постараюсь, чтобы твои любимые друзья все узнали, как ты умеешь хранить их секреты. Могу побиться об заклад, больше ты от них ни одного секретика не выведаешь.

– Нет, Кэсси, ты этого не сделаешь! И это после того, что я тебе так доверяла…

– Проболтайся кому-нибудь хоть единым словом о нашей встрече здесь, – сказала я, стараясь прищуриться, как делает папа, – хоть кому-нибудь, и все в твоей школе узнают, по ком ты сходила с ума и все твои остальные тайны… сама знаешь, что я имею в виду. А вообще-то, пожалуйста, говори! Расскажи, как мы тут с тобой дрались, и все до самого Джексона обсмеют тебя: почти что тринадцатилетнюю дылду побила девятилетняя крошка.

Я тоже перебралась на лесную тропу, очень довольная собой, и вдруг Лилиан Джин, совсем сбитая с толку, спрашивает меня:

– Но, Кэсси, почему вдруг? Ты же была такая милая девочка…

Я так и вылупилась на нее. Потом повернулась и пошла вон из леса. Ну и ну, я просто поверить не могла, что до Лилиан Джин так и не дошло, что я ведь ее разыгрывала.

– Кэсси Логан!

– Да, мэм, мисс Крокер?

– Это уже в третий раз за сегодняшнее утро я ловлю тебя на том, что ты витаешь в облаках. То, что ты оказалась из первых на экзаменах прошлой недели, еще не позволяет тебе вести себя так на этой неделе.

У нас теперь новая четверть, и каждый начинает с чистого листа. Ты не получишь хороших оценок, если будешь витать в облаках. Надеюсь, ты это понимаешь.

– Да, мэм, – ответила я, не рискуя прибавить, что она так повторяется, что всему классу достаточно ее послушать каких-нибудь несколько минут в самом начале урока, чтобы потом спокойно витать в облаках ей же на радость.

– Думаю, тебе лучше пересесть назад, там тебе будет менее удобно мечтать, – сказала мисс Крокер. – Тогда, может быть, ты будешь внимательнее.

– Но…

Мисс Крокер подняла руку в знак того, что не желает больше слышать ни единого слова, и отправила меня в самый последний ряд перед окном. Я осторожно села на холодную скамью, с которой только что с удовольствием встали, чтобы пересесть на мое теплое местечко у печи. Как только мисс Крокер отвернулась, я пробормотала несколько возмущенных слов, а потом поплотнее натянула на себя мой рождественский свитер. Я попыталась было прислушаться с вниманием к тому, что говорит мисс Крокер, но холод, проникавший через щели в подоконнике, не допустил этого. Не в силах выполнить чертеж, я решила лучше заткнуть подоконник тетрадным листом.

Я вырвала страничку и обернулась к окну. В это самое время под окном прошел и скрылся мужчина. Это был Калеб Уоллес. Я подняла руку.

– Кхе, кхе, мисс Крокер, извините меня, пожалуйста, но можно мне… Мне надо… ну, вы сами знаете…

Сбежав от мисс Крокер, я кинулась в вестибюль к выходу. Калеб Уоллес стоял перед зданием, где занимался седьмой класс, и разговаривал с мистером Уэллевером и еще двумя белыми мужчинами, которых я со своего места не могла разглядеть. Когда мужчины вошли в здание, я повернулась, обежала дом с тыла и взобралась на поленницу дров, стоявшую позади него. Оттуда мне удалось через разбитое окно осторожно заглянуть в мамин класс. Мужчины как раз входили туда: первым Калеб Уоллес, за ним мужчина, которого я не знала, и наконец мистер Харлан Грэйнджер.

Мама сначала слегка испугалась, увидев этих мужчин, но когда мистер Грэйнджер сказал: «Мы слышали кое-что о ваших уроках, Мэри и поэтому, как члены попечительского совета школы, решили прийти и сами, что надо, выяснить» – мама кивнула и продолжала свой. урок Мистер Уэллевер вышел из класса, но тут же вернулся с тремя складными стульями для гостей, а сам остался стоять.