Финн-Оле Хайнрих: Удивительные приключения Маулины Шмитт. В ожидании чуда

Юрий показывает на неё:

— Это я написал. Для Клары. Уже не помню из-за чего, но у нас вышел какой-то совершенно дурацкий спор. И я ночью раздобыл лестницу и написал эти слова, чтобы она каждое утро, как только раздвинет занавески, их видела.

У Того Человека прямо традиция выносить свои конфликты на всеобщее обозрение. Дай ему волю — весь мир обклеит своими посланиями, он ведь ложной скромностью не страдает. Невольно улыбаюсь, но потом до меня доходит, и я оборачиваюсь:

— Какой этаж?

— Третий, — говорит Юрий.

Красно-коричневая кирпичная стена на фоне синего неба; пять рядов по четыре маленьких пластиковых окошка в каждом.

— Вот там спальня и кабинет, — он показывает на два самых левых окна. — Кухня и ванная выходят во двор. Пойдём.

Он показывает мне и окно кухни, и крошечное окошко рядом — душ. Рассказывает про свои ящики с цветами, про бойлер и кормушку для птиц. Мы сидим на утках-качалках в песочнице, уставившись на два окна среди множества других. Это была их первая квартира. Я здесь родилась.

— Ты тогда вот таким младенчиком была, — говорит Юрий и показывает руками, каким.

Он тихонько укачивает меня, укладывает на плечо, держит меня, поглаживая, прижимается головой к моему крошечному младенческому тельцу из воздуха.

— Кстати, — говорит он и снова опускает руки на колени. Глубоко вдыхает и выдыхает.

— Что? — спрашиваю я.

— Люси, — говорит Тот Человек . И тут я, кажется, догадываюсь. Меня накрывает. — Она беременна.

Вижу Пауля, энергично нажимающего на педали. Я позвонила ему и попросила прийти.

На меня вдруг напал жуткий страх, не давал пошевелить ни рукой, ни ногой, но Пауль есть Пауль — он тут же примчался, через каких-то двенадцать минут уже показался тёмной точкой в конце улицы. Я лежу в ямке из песка и ярости — наверно, вырыла её, сама того не заметив, пока взрыв разносил Того Человека на кусочки и обращал его в бегство.

Пауль спрыгивает с велосипеда, оглядывается, я машу ему, он подходит и останавливается возле меня.

— Сорри, — он тяжело дышит, — быстрее не мог из-за прицепа…

Я киваю. Пауль закусывает губу, суёт руки в карманы.

— Что ты тут делаешь? — спрашивает он.

— Сижу и голову пеплом посыпаю.

— Случилось чего?

— У Того Человека будет ребёнок, — говорю я.

— Как это?

— ЛдК беременна.

— А-а-а.

— И? — спрашиваю я.

— Эм-м. Ну…

— Да, «ну». Именно. Я тоже так сказала — ну. Ну! Ну, очень даже ну. Самое распоследнее ну! Вот ведь… ну! — ору я.

— И что теперь? — Пауль смотрит на меня вопросительно.

— Ага, «что теперь»! Откуда я знаю?! Всё пропало теперь, кранты, конец. У Того Человека новая семья теперь. Заводит себе новых детей с новой женой. Я ему больше не нужна. Ну и наплевать теперь. Но вот что совершенно точно: чёрта с два он меня с чердака прогонит. Чтоб ему ещё и чердак достался — а вот нет! Он теперь мой! Это неоспоримый факт, и точка! И баста!

— Так мы всё-таки туда перебираемся?

— Мы им жизнь превратим в ад!

— А наша поездка на каникулах?

— Ах, поездка. Ну, это вряд ли. Так я думаю. Да, с поездкой всё-таки не получится. Такого сопровождения мне не надо, обойдусь, — говорю я тоненьким голоском.

— М-м-м, — мычит Пауль.

— В каком смысле «м-м-м»? Тебе что, хочется с этим… челом куда-то ехать?

Пауль пожимает плечами.

— Не знаю. А ты совсем-совсем не хочешь?

— Нет.

— А я с отцом куда угодно бы поехал. Если бы мог. Тут же поехал бы, и на всё остальное плевать… Мне его не хватает.

— Это другое.

— Почему?

— Потому что он от тебя не уходил, из дома не выкидывал и детей с другими не заводил!

— Его здесь нет , — Пауль смотрит на меня, пожимает плечами. — Понимаешь? Вообще нет. Я одно знаю: он мой отец, и он не хотел, чтобы всё так вышло. Но получилось вот так вот.

Я беру его руку, он помогает мне встать.

— Всё окей?

Делаю пару шагов. Приседаю. Подпрыгиваю. Всё окей.

Ночью встаю, беру рюкзак, отправляюсь в путь. Прямо в пижаме шлёпаю по улицам босиком, рядом веду велик. Прохладная ночь, тёплый асфальт. Останавливаюсь, смотрю на ветки, которые шевелит ветер, на их тени, танцующие на тротуаре здесь, прямо передо мной. Это для меня? В смысле, в 150 миллионах километров, как сумасшедшее, горит Солнце, освещает Луну, та отражает свет в мою ночь, направляет его через 380 тысяч километров пустоты на верхушку дерева тремя метрами выше меня, чтобы оно смогло бросить мне под ноги свой теневой спектакль. Межгалактическая мировая премьера. Поставленная Солнцем, Луной и тополем на перекрёстке.